Поэтому следующее поколение альпинистов direttissimo — прямиком — взберется на Эйгер, и недалеко то время, когда они superdirettissimo поднимутся по северной стене, угол наклона которой выражается спущенным с вершины отвесом. И восходители с точно проведенной на шлеме чертой, соответствующей оси тела, и в специальном комбинезоне полезут по этой отвесной стене не только с максимальной быстротой, но и со стремлением максимально слить ось собственного тела с линией наклона горы. Наблюдатели, вооруженные оптическими приборами фирмы «Цейс», будут следить за восхождением, оценку которого предоставят электронным счетчикам. А параметры, не поддающиеся цифровому выражению, такие, как взаимопомощь в связке, дружба и прочие, не будут приниматься во внимание: раз их нельзя оценить в числовых выражениях, значит, нельзя оценить вообще.
Ибо все меняется, и то время, когда в Скалаки или в Пржигразы поднималось на «высокие до неба» песчаниковые скалы всего лишь несколько скалолазов из Турнова, Праги и Градца Кралове, ушло безвозвратно. На отрогах скал шумят леса и взлетают галки, почти не пугаясь криков восходителей.
Холод опять сковал голоса певчих птичек; двухсотлетние вороны (которые в эти теплые дни уже отважились на любовные игры) опять стоят неподвижно на краю морены, сплошь покрытой снегом, а гималайский петух отпел утреннюю песню. Над лагерем снова тишина, а вокруг белая зима, снег и мертвый покой.
Джон Хант когда-то сказал: «Высокогорные экспедиции необходимо готовить чрезвычайно старательно, продуманно, все надо обдумать до мельчайших подробностей, ибо рассчитывать следует на то, что условия будут значительно хуже, чем мы предполагаем. И всегда остается много простора для приключений».
Не оставляем ли мы порой для себя этого простора больше, чем требуется? Ведь для приключения совсем не обязателен большой простор — достаточно щели, крошечного отверстия для вентиляции в палатке. В палатку врывается снег, ветер и мороз, а эти «друзья» в суперполярных условиях и на субстратосферной высоте абсолютно нежелательны.
Если вы летите в Болгарию к морю, в Москву или просто в Братиславу, вы оказываетесь на высоте 6000 — 7000 — 9000 метров раньше, чем стюардесса выключит надпись, которая на всех языках приказывает: «Пристегнуть ремни, не курить!» Вы можете любоваться миром, благодаря компрессорам самолета и кабине высокого давления, с той же высоты, с какой открывается вид на тот же мир с ребра Макалу, причем за малую долю того времени, которое нужно альпинистам, чтобы добраться до этой высоты. Какой невообразимый парадокс!
Ибо лежать на семи- или восьмитысячной высоте в палатке, крышу которой завалили груды снега (в тех редких случаях, когда палаточное полотно не изодрано ураганом), в палатке, пол и матрасы которой отсырели и замерзли, переходя в течение астрономического дня из золя в гель, поскольку температура то понижается, то повышается, — лежать так может показаться почти отчаянным делом. И современная техника, представленная здесь коротковолновой рацией, батарейки которой слабеют от мороза, и газовой плиткой, становится химерой второй половины двадцатого столетия. Чтобы растопить пригоршню промерзшего снега или голубого льда, надо держать алюминиевую чашку над пылающей горелкой, а под нею зажечь еще одну, чтобы газ, прогревшись до нужного давления, поднялся, смешался с разреженным воздухом, окислился и сгорел. А нижнюю горелку еще необходимо согревать сомнительным теплом ладоней... Для всей операции требуется не одна пара рук, и результатом ее, при благоприятных обстоятельствах, может быть чашка чуть теплого чая, бульона или супа. Все это и есть бесконечный круговорот жизни: тепло тела переходит в тепло чая или пищи, а те, в свою очередь, передают его замерзшему телу.
22 апреля в лагере 4 Владо Петрику стало совсем худо. Над этим лагерем провешено уже триста двадцать метров веревки и обеспечена тропа к лагерю 5. Перильными веревками провешена уже «труба Коуницкого» — последний технически трудный участок под пятым лагерем, и все это укрепляет нашу надежду на скорое окончание экспедиции.