Мелькают кукри, рубятся навесы, а топоры, привезенные из Европы, тупятся от такой работы. Эти топоры, закупленные в хозяйственных магазинах, не могут сопротивляться твердости барунских рододендронов, корням елей.
Хотя это далеко не курортное водолечение, все же омовение в водах Барун Кхолы имеет свою прелесть, особенно если вы не мылись уже почти две недели. Река тут такая же дикая, как и на всем своем бурливом пути от Барунского ледника до устья реки Арун. Сейчас, в конце сухого зимнего сезона, когда вода стоит низко, то тут, то там образуются песчаные излучины, нагромождения раздробленных гнейсов, нанесенных бревен и мельчайшего песка, напоминающего цемент. Когда-то восходители нашли здесь бледно-красные крупинки минералов, названные рубинами, и лихорадка обуяла людей. Ситечко для чая, дуршлаг для лапши — все используется для промывки песка. Даже простые сковородки, напоминающие тазики золотоискателей, используются для отстоя крутящегося песка и поиска драгоценных камней. Были то настоящие рубины или нет, точно сказать нельзя, но в пасмурном свете неба они сверкали своим матовым розово-красным цветом, пробуждая искорки надежд на открытие залежей драгоценных камней.
Кристаллические зерна в обломках гнейсов Макалу были не единственными, разжигавшими исследовательскую и коллекционерскую страсть альпинистов. Жуки, мотыльки и бабочки были профессионально пойманы энтомологическим сачком, рукоятка которого снабжена острием и может служить на заснеженных склонах Барун Ла универсальным ледорубом. Семена елей, сибирских кедров и рододендронов мы вложили в пузырьки от витаминов, а клубни орхидей — в мешочки; потом, далеко на Западе, эти коллекции будут напоминать нам об экзотике Гималаев. Конечно, семена эти не взойдут, а клубни в герметических упаковках сгниют, но поиск и надежда всегда имеют бо́льшую ценность, чем сама находка.
Находятся и такие горе-ученые, которые фотографируют отпечаток босых ног носильщиков на мокром снегу рядом с ледорубом для сравнения величины, в надежде, что кто-то поверит, будто это след йети.
Другие, пренебрегая естествознанием, но не забывая важности закаливания, бегают босыми по снегу, подражая носильщикам, для которых не нашлось теннисных туфель.
Если бы городской житель, сетующий, что температура центрального отопления не поднимается выше предписанного, вдруг оказался в ледниковых просторах Барунской долины и ему пришлось бы идти босым или в промокших кедах с грузом тридцать килограммов через перевалы и каньоны реки, интересно, что тогда сказал бы он? Альпинистов мучает насморк, из палаток слышится чихание, по утрам кашель, и все же, несмотря на это, находятся такие, что вечером забираются в спальные мешки только в майках и трусах. Поролоновые матрасы становятся влажными, на крыши палаток падает крупчатый снег, издающий хрустящий шорох, и в то время, как альпинисты лежат в спальных мешках, носильщики, съежившись под покрывалами из толстой шерсти, сидят или лежат вокруг костра, разведенного в один миг огнивом и трутом. Но если бы они свои голые ноги завернули в синтетику, которой в избытке была снабжена экспедиция, они, вероятно, серьезно заболели бы. Ибо в какое сравнение может идти двойная штормовка и теплая одежда из искусственных тканей, подбитых молитаном или силоновой ватой, с одеялами, воняющими ячьим жиром и горьким человеческим потом? Синтетика, хотя ее время только начинается, предвещает гибель человечества, и если оно не возвратится ко льну и конопле (которые производят кислород), к коже и шерсти (дающим побочные продукты — молоко и мясо), человечество погибнет от аллергии, от космического холода, от собственного метаболизма и, наконец, от метаболизма производства, вроде слишком сильно размноженных бактерий, которые в чашке Петри исчерпали питательное вещество агар-агар.
Особенно выносливыми были носильщики из племени «индейцев», как мы их когда-то назвали. Эта группа состояла из пяти мужчин с завшивевшими косами и одной женщины. Они жили высоко в горах недалеко от границы Тибета, который они когда-то покинули вместе с далай-ламой. Это были самые крепкие носильщики: они несли двойной груз и расстояние между двумя лагерями туда и обратно за очередным багажом проходили легко и даже за неполный день. Сейчас они сидят у своего странного костра, сложенного из параллельных бревен; босые ноги погружают в еще горячий пепел и поедают горы цзампы с солью и горячей водой и еще большие горы грязного коричневого риса, содержащего мякину и песок и, вероятно, несметное количество витаминов «В». Они дадут вам горсть печеной кукурузы. Эти почти каменные початки они дробят великолепными зубами, в то время как вы — чтобы они не обиделись — жуете грязные и потрескавшиеся зерна со страхом за свои зубы, пломбы и мосты.