«Лин?» — это Макс. Позже. Пишу ему, что занята.
— На каком основании меня отстраняют от службы?
— На основании подпункта «в», пункта сорок пять Соглашения о безопасности. «При угрозе объективному и виртуальному имуществу компании оператор отстраняется от работы без сохранения содержания на срок окончания оперативных мероприятий». — Это Адам. Он робот, хотя над его голосом неплохо поработали, он похож на человека. Даже есть отблески эмоций.
Я могла бы сказать, что группа «Зеро» снова в городе, но не буду.
— Почему, — спрашиваю я.
— Таковы правила, — Марк Новак холоден и неумолим, как робот, — но, если ты будешь охотно сотрудничать с нами, процедура реабилитации ускорится и сократится до нескольких часов.
— Я не указывала обратного, почему меня отстраняют?
— Таковы правила, — Адам. Искусственный интеллект.
— Кое-кто предположил, что ты можешь быть причастна к этому, — прерывает робота Марк Новак, — я провел анализ твоей деятельности за последние десять лет. Твоя связь с группой «Зеро» не очевидна. Доказательства удачно затерялись на серверах семь лет назад. Формально твоя биография идеальна. Но мы с тобой знаем, что это не так.
— Это ложь, — мне страшно? Наверное. Сердце бьётся сильнее, дыхание учащается. Войшурвиц пишет что-то, но сообщение теряется в цифровом шуме. Его отрезали от меня, как и Макса.
— Я просто хочу, чтобы ты помогла нам, — проклятый Марк Новак. — Я знаю, что твой айкью выше стандартных ста сорока. Ты умна, и понимаешь, чем это может закончится для тебя и твоих родных. И это даже не угроза, это объективная реальность.
Я знаю. Но ты не сможешь ничего доказать. Как и тогда, данные растворятся в информационном шуме.
— Для обвинения недостаточно ваших размышлений, — говорю я.
— Верно, хочешь официального заявления? — снова ирония. Почему он позволяет себе это? — Я подумал, что ты захочешь нам помочь. Я знаю, что ты точно была не одна.
Это сюрприз для меня. Я всегда работаю одна, Марк Новак. Всегда. Даже несколько лет назад. когда подключилась к группе «Зеро», её руководство знало, что мне никто не нужен. Потом наши пути разошлись, но я всегда одна. Единица. Слова Марка Новака означают лишь то, что кто-то воспользовался данными и фактически подставил меня, неосторожно оставив следы. Или же сделал это намеренно. Во втором случае надо найти этого субъекта. Если я успею. И я успею, если мне дадут время.
— Если я откажусь?
— Тогда я отправлю твоему руководству официальное обвинение. Тебя не только отстранят от работы, но и лишат социального статуса.
— Это иррационально.
— Иррационально — не помогать нам. Кто работает с тобой?
— Никто, я работаю эмоциональным аналитиком, статус - «аверс». Мой сменщик заступит на пост через три часа восемнадцать минут.
— Это мне известно, — вздыхает Марк Новак. — Вот взгляни.
И передо мной разворачивается файл данных. Это мой код. Я его писала, но кто-то модифицировал. Сделал незаметнее, агрессивнее. Но основа этого — моё творение.
— Что это? — спрашиваю.
— Наши специалисты извлекли это из системы. Стелс - вирус. Он встраивается в структуру программы иплантов, открывая доступ к управлению извне
Молчу. Что это доказывает? Ничего.
— А я догадался проанализировать твои работы на конкурс «Кибердрайв». И знаешь, нашёл сходство. Это как отпечаток пальца. Глупо персонализировать вирусы, но некоторые вещи просто происходят, да?
Ах, вот как? Он умеет думать? В МВР в кои- то веки появился настоящий аналитик? Почему я раньше о нем не слышала? Снова открываю его досье. Он помогал расследовать дело о коррупции семь лет назад, с тех пор его карьера застыла во времени. Тогда, как и сейчас, он неосторожно много узнал.
— Это ничего не доказывает, — я спокойна. Почему я спокойна? Я знаю, что сделаю, когда разговор подойдёт к концу. Я уничтожу его. Сотру его код из программы города.
— Ты позволила господину Золлю броситься под поезд.
— Нет, — это невозможно было предотвратить! Я увидела слишком поздно. Но почему, если данные поступают в режиме «онлайн»? — Это не я!
— Ты, имея на руках все данные, не дала команду системе о предотвращении дезактивации.
— Это случайность.
— В этом городе нет случайностей, Эвелин.
Никто не называет полным именем кроме биологической матери. «Возьми себя в руки, Эвелин», «Это недостойно, Эвелин». Я понимаю, что испытываю иррациональное стремление уничтожить этого человека. Гнев.