Я постарался об этом не думать. А то действительно могу лишиться последнего оплота морали. И пусть при этом я буду лицемером.
— Вернемся к твоим проблемам. Чем я могу тебе помочь? — спросил я у ученицы.
— Вот поэтому вы мне и нравитесь, учитель. — улыбнулась Ирина, и подойдя ко мне, повисла на моей руке. — Вы не отчитали меня. Не разозлились. И даже не настаиваете, чтобы я вам все рассказала. Вместо этого, вы лишь предлагает свою помощь. Я оценила это, еще когда вы спасли Розалин Лукьяненко. Вы не представляете как быстро у меня забилось сердце, когда вы ударили аристократа. С тех самых пор я в вас почти влюбилась!
— Ты была там? — удивился я.
— Да. Моя способность — гипноз. Моя сила воздействует на разум и заставляет людей видеть то, чего нет. Или наоборот — не видеть что-то. И даже если я что-то не буду учитывать, ваш разум сам додумает эти детали. Вот какова моя сила! — похвасталась она.
— Но ведь подобные способности не должны работать на тех, кто сильнее тебя. — нахмурился я.
Ладно я, чистота моей энергии лишь сравнимо с офицерами продвинутого уровня. Однако, ее ведь даже директор не заметил.
— Вы правильно поняли. Если сравнивать меня с обычными людьми, то, можно сказать, моя сила равна силе генерала продвинутого уровня. — Во всей академии лишь два ученика достигли этого уровня! — рассказала она.
Поверить не могу, что она действительно такая сильная.
В смысле, я видел энергию Ирины, и она определенно офицер пробужденного уровня. Неужели она врет? Вряд ли. Как-минимум, на счет своей способности она не солгала. Значит все это время скрывала свою настоящую силу?
— Ладно, не меняй тему. Во что ты впуталась? — недовольно посмотрел на нее я.
— А вы сможете помочь там, где Старейшины бессильны? — прищурилась она.
Старейшины? Неужели все настолько печально?
— Кто знает? — пожал я плечами. — Но от моего вмешательства хуже точно не станет.
Она на несколько секунд замолчала, а после громко засмеялась.
— Аха-ха-ха! Вы снова повелись, Учитель! — начала она чуть ли не по полу кататься. — Это была своеобразная игра, а вы снова поверили во все, что я рассказала. — заверила она меня. — Я просто подшучивала над вами. На самом деле, никаких убийц не было — это все моя иллюзия! А вот поцелуй был настоящим, — стрельнула она в меня глазами.
— Вот как? — я подошел к ней и ударил в лоб щелбаном. — Знаешь, Быкова, ты можешь сколько угодно скрывать свои чувства за улыбкой и дуростью, но одно тебе точно не скрыть… и это твой взгляд. Я очень хорошо знаю взгляд человека, который думает, что у него больше никого нет. Поэтому, если тебе и правда нужна будет моя помощь, то можешь сказать мне, я помогу.
Она сначала удивилась, а после громко рассмеялась.
— Это было очень кринжово, учитель! — заявила она.
И хотя она говорила грубые вещи, на секунду мне показалось, что ее улыбка была необычайно искренней.
Она ушла, оставив меня одного. Ничего не объяснила. Ничего не рассказала. И даже не извинилась.
Сначала я решил помедитировать, но так и не смог заставить ядро эволюционировать. Я старался, пока мне это не надоело.
Лежа на кровати, я не мог заснуть. Почему-то у меня было плохое предчувствие. Настолько плохое, что ночью я вышел подышать свежим воздухом и помедитировать.
И там, на крыше академии, внизу я увидел Адама Борзова.
«А он все продолжает тренироваться…»
С тех самых пор, как я открыл ему возможность бесконечно становиться сильнее, он никогда не отлынивал. Но сегодня я в первый раз видел, чтобы он пропустил уроки.
«Такими темпами, он может и умереть…» — понял я.
Найдя среди прочего барахла свою старую маску, я снова предстал перед ним в том самом образе.
— В-вы ведь Учитель! — его уставшие глаза загорелись.
Внимательно оценив его тело, я вздохнул.
— Прошло два месяца, а ты еще только солдат продвинутого уровня… — осуждающе произнес я.
На самом деле, стать солдатом продвинутого уровня за два месяца — это очень даже хороший результат. Что уж говорить, если солдаты пробужденного уровня в восемнадцать лет считаются гениями. Но не думаю, что похвала пойдем ему на пользу.
— П-простите, Учитель, я был недостоин вашей помощи… — с болью в глазах сказал он.
С ним явно что-то случилось. И я решил расспросить его об этом.
— Твое сердце в смятении, почему же?
Он несколько секунд молчал, после чего его глаза заслезились, и он тихо произнес.