В этот момент в дверь каптёрки, мало изменившейся с тех времён, когда Михалыч был тут простым сторожем, постучались.
Я глотнул чаю, а старик пригласил постучавшихся. Это был один из рабочих, с которыми я собирал ветряк.
— Всё готово, — сказал он и зачем-то слегка поклонился. — Можете проверять.
— Крутится? — спросил я.
— Не то слово, — улыбнулся рабочий. — Остановить не можем.
— И не надо, — я махнул рукой. — Так и задумано.
— Иди, — распорядился Михалыч. — Через пять минут подойдём. И да, с меня всем премия.
Рабочий ушёл, а я посмотрел на своего исполнительного директора.
— Тогда с меня тоже премия, — сказал я. — А то, что ж получается?
— От вас они уже и так в полном восторге, — усмехнулся Михалыч. — Даже не представляете.
— На предмет? — удивился я, совершенно не понимая, чем заслужил этот самый восторг.
— Да вы что! — старик даже вскочил от переполнявших его эмоций. — Аристократ, который не гнушается трудом, который наравне с работягами стоит у станка и что-то там мастерит, — это взрыв мозга для работяг. В хорошем смысле, конечно. А уж то, что вы у них спрашивали что-то, если не знали, это просто высшая оценка вас как человека.
— То есть хотите сказать, что я заработал уважение у этих четверых? — уточнил я.
— Ха, — выдал на это Михалыч. — Уже к вечеру об этом будут знать все, даже те, кто тут не работает. Зарплата и социальные гарантии — это отлично, но вот такой подход к делу ставит вас в их глазах выше всех возможных управляющих. Не знаю, нужна вам эта информация или нет, но, полагаю, что — да.
Именно в тот момент я до конца уверился в том, что всё сделал правильно. Не мог я себе позволить подвести этих людей и подложить свинью в виде Орлова.
Поэтому, когда приехал дед и с суровым видом отозвал меня в сторону, я не волновался ни капельки. Весь завод был полон людьми, которые уважали меня. А я уважал их за их труд. Конечно, не так, как они, а по-своему, но этого было достаточно.
— Как ты меня прослушиваешь? — первым же вопросом дед взял быка за рога, не считая нужным ходить вокруг да около.
— Секрет рода, — без запинки выдал я.
— Не прокатит, — столь же стремительно ответил он.
Мы встретились взглядами, и вся его суровость моментально исчезла. Появились «смешливые» морщинки, и мы оба захохотали.
— Ладно, колись, — сказал дед, когда мы отсмеялись. — Всё понимаю, но немного неприятно осознавать, что за тобой приглядывает собственный внук.
— Ты был очень подавлен, — ответил я. — У меня закрались подозрения, что что-то не так, вот и… так получилось.
— Угу… — задумался дед, оглаживая бороду. — То есть хочешь сказать, что это было в первый раз.
— Клянусь, — ответил я, глядя Державину-старшему прямо в глаза.
— Хорошо, — проговорил дед, всё ещё нахмурившись. — Но как ты это провернул?
Я приподнял левый манжет, показывая часть татуировки, изображающей тарантула.
— Что это? — спросил дед, всё ещё не понимая, что я ему хочу донести.
— Я обязательно тебе покажу, — сказал я, возвращая манжет на место. — Но чуть позже. А для начала хочу продемонстрировать тебе кое-что из маминого наследства.
— Ты мне просто скажи, как ты меня слушал, — дед развёл руками, призывая не уходить от темы. — Я уже почти целый час голову над этим ломаю.
— Фамильяр, — сказал я таким тоном, будто это слово объясняло вообще всё.
— О! — ответил дед с таким видом, словно действительно всё понял. — Тогда остальные вопросы подождут.
— А что там с наследством? — спросил он уже совершенно обыденно, как будто и не случалось ничего.
— Пойдём, — сказал я и отвёл деда в ту часть, где мы с рабочими занимались сборкой.
Ветряк стоял на своём постаменте и вращался, несмотря на то, что в помещении никакого ветра не было.
— Интересно, — проговорил дед, а затем углубился в изучение ветряка всеми доступными ему средствами.
И, как я видел, не мог понять, как эта штука работает.
— А можно документацию посмотреть? — попросил он.
Я дал ту, что была запатентована официально.
— Очень любопытно, — проговорил он.
Затем попробовал остановить лопасти, но они, немного затормозив, разгонялись потом опять.
— Впечатляет весьма, — хмыкнул он после всего. — Но тоже ни фига не понятно.
Я улыбнулся. Мне было приятно, что я смог произвести впечатление на этого человека.
— Патент принадлежит мне, — сказал я с таким видом, словно это был патент на философский камень. — Хотел бы попросить тебя дать мне какую-нибудь линию ветряков, чтобы усовершенствовать их подобным образом. Как ты понимаешь, это даст нам стопроцентно бесперебойную работу наших линий передач.