— Ты, главное, не волнуйся, — попросил я, прекрасно понимая, в каком состоянии сейчас находится принцесса. — Всё нормально. Я не нервничаю и тебе советую перестать. Всё это не самые важные вещи на свете, так? Не переживай, моя хорошая, всё образуется.
Общие слова, но в такие моменты другие и не нужны.
— Я попробую отпроситься у отца, — сказала на это Варвара, и по её голосу понял, что она уже практически смирилась с потерей. — Сейчас он разберётся с вашей поездкой, и я с ним поговорю.
— Хорошо, — ответил я, понимая, что начинаю засыпать прямо на ходу. — Мы обязательно с тобой увидимся и всё обсудим. И действительно странно, мы-то уже вернулись, почему он держит тебя взаперти?
Мы ещё немного поговорили, но принцесса, почувствовав, что я смертельно устал, отправила меня спать.
Поставив телефон на зарядку, я аккуратно, почти не дыша, взял со стола спящего Штопора и положил рядом с собой на подушку. Тот, не просыпаясь, подполз ближе ко мне, уткнулся в щёку и тихонечко засопел во сне.
Императору физически было плохо. У него болела голова. И всё из-за того, что он ничего не понимал.
Как только Тарковский отчитался, что миссия выполнена, монарх вызвал его к себе для полного отчёта.
Прослушал.
Попросил повторить.
Прослушал ещё раз.
Вызвал Блока, чтобы тот проверил Тарковского на предмет ментального здоровья.
— Всё в порядке, — сказал менталист, проверив абсолюта. — Он абсолютно здоров и говорит, судя по всему, только правду. А что случилось?
— А ты послушай, — ответил император и обратился к Тарковскому. — Дорогой мой, расскажи о вашей м… миссии ещё раз пожалуйста.
— Попробовать подобрать другие слова? — потерянным и полным непонимания голосом спросил абсолют.
Надо сказать, что сознание у него было ясное, но перипетии последних часов оказали некоторое влияние на его способности, как рассказчика.
— Мы собрались у Державина, — начал Тарковский, возвращаясь мыслями к тому моменту, когда всё это началось. — Думали лететь на самолёте, но затем поняли, что так можем не успеть…
— Вот, — перебив абсолюта, сказал император Блоку, — это последнее, что я понимаю. Продолжай, — это уже магу.
— Мы переместились прямо в горы, где решили стать баранами, чтобы не выделяться среди местного окружения и нас не застрелили. Потом дети проделали дыру в земле и спустились в глубину, как в аквапарке. Мы же дождались открытия горы, чтобы напасть на взлётно-посадочную полосу, но встретили жёсткое сопротивление. Правда, не сразу, потому что от баранов не ждали магического нападения. Эфирники с нашей стороны с трудом справлялись с теми, и, в конце концов, нас прижало валом с шипами. А затем появились летающие пауки в виде ангелов и превратились в соблазнительных девушек, которые убили всех тех эфирников, а нас закатали в рулоны паутины. Потом сам уже не видел, но говорят, что Никита вернулся без магии, но огромный, как паук. Как-то так.
— Вот, — снова повторил император, показывая на Тарковского. — И так уже в третий раз. Я ничего не понимаю. Дети, аквапарки, ангелы, жесть какая-то…
— Понимаю, — кивнул Блок, стараясь не смотреть в глаза абсолюту. — Наверное, надо послушать ещё кого-то.
— Точно, — согласился Ярослав Иванович и кивнул менталисту. — Далеко пока не уходи. А ты, — он обернулся к Тарковскому, — иди поспи и приведи мысли в порядок. Хорошо?
— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество, — отрапортовал тот и удалился.
— Чёрт знает что, — протирая глаза, проговорил монарх. — Пригласите ко мне Державина.
Игорь Всеволодович ещё находился в некоторой эйфории после лечения. Пока Марио вычищал из него яд, отравляющий организм, Магнус накачал какой-то сильнодействующей магией, от которой стало хорошо-хорошо.
Именно поэтому перед императором он сидел чуть ли не по «стойке смирно». Иначе боялся, что растечётся по креслу, чего делать в присутствии монаршей особы не подобало.
— Вы хоть можете мне человеческим языком объяснить, что произошло и чем закончилось? — попросил Ярослав Иванович чуть ли не умоляющим тоном.
— Что, — поинтересовался Державин, глядя на монарха, — слишком уж фантастически всё выглядит?
— Хуже того, — пожаловался император, бросая взгляд на закрытую дверь кабинета, словно всё ещё провожая предыдущего посетителя. — Я понять ничего не могу. Слова вроде бы все наши, а в предложения не складываются.
— Хорошо, я попробую, — согласился Игорь Всеволодович и рассказал всё с самого начала и почти до конца.