— Активности выбросов? — переспросил я, так как это было новое понятие, выданное полярником.
— Мы их так называем, потому что понятия не имеем, что это на самом деле, — ответил он и включил видео, на котором под камерой быстро пролетали бесконечные сияющие льды. Зрелище было величественное и даже немного страшное. И вот в какой-то момент всё изменилось, и льды под аппаратом прямо на глазах стали расступаться. — Как видите, в абсолютно ровной поверхности, — граф комментировал видео для всех, сгрудившихся у экрана, — внезапно появляются трещины, из которых происходят некие выбросы. Мы видим лишь лёгкий пар, словно где-то в глубине существует горячее озеро. Но полагаем, что дело далеко не в этом.
Я глянул на картинку специальным зрением и тут же удостоверился в том, что полярники не ошибались. Из трещин в атмосферу выбрасывался чистый эфир. Однако его тут было довольно мало, чтобы образовать те самые потоки, которые мы видели.
— Вы совершенно правы, — сказал я, вставая и начиная закутываться в тёплые вещи. — Горячее озеро тут ни при чём. Там находится именно то, что мы ищем.
— Так я и думал, — ответил граф, останавливая видео, — потому что горячее озеро растопило бы всё вокруг. Но, послушайте, это очень опасно. Потому что трещины появляются каждые пятнадцать минут, — это мы знаем, но постоянно в разных местах. А затем, после выброса, зарастают, заплавляются начисто, словно там ничего и не было. Если вы провалитесь в такую, нам вас никогда не найти.
— Не провалимся, — пообещал я, кивнув полярнику с благодарностью. — Тем более, с нами тут абсолюты земли, воды и огня. Так что полагаю, если что-то случится из непредвиденного, мы сможем выбраться.
— А вы неплохо подготовились, — уважительно проговорил Жуков, а затем оценил нашу одежду. — Но вот по экипировке — полный швах. Разрешите вас доукомплектовать?
— Хорошо, — рассмеялся я, позволяя нацепить на себя специальный капюшон и лыжные палки, что шли в комплекте с ледоступами. — Нам повезло, что тут работают такие люди, как вы.
Дальше двигались на двух собачьих упряжках, поддерживая вокруг саней и собак температуру градусов на тридцать выше той, что была в округе. И всё равно внутри кокона было только минус двадцать. Но хотя бы не было пронизывающего ветра.
Кропоткин по своему обыкновению общался с псинами, запряжёнными в упряжке. А поскольку те были очень весёлого и бойкого нрава, периодически над чем-то смеялся. Он пытался пересказывать нам, но тогда смысл шуток безнадёжно терялся.
Архос, как мог, ухаживал за Беллой. Я видел, что моим друзьям иногда даже было неловко, и они отводили глаза. А вот бабушку, похоже, всё устраивало. Она с удовольствием позволяла поправить себе складки на одежде, воротник или манто, которое появилось у неё, словно по волшебству.
И тут я задумался над тем, что совершенно не знаю, есть у Архоса какая-то магия, и если есть, то какая именно. Надо будет у него поинтересоваться. Может быть, нужна помощь в увеличении потенциала?
Граф Жуков постоянно травил мне местные байки. Но я видел, что он хотел бы, чтобы всё было наоборот, и это я ему рассказывал бы свои истории. К сожалению, в этот раз у меня не было желания этого делать. Всем мои мысли были сосредоточены на одном единственном — ставшим просто огромным эфирном потоке над нашей головой.
Внезапно упряжки остановились.
— Всё, — сказал граф, сходя на лёд. — Дальше область спонтанных выбросов. Ближайший, кстати, через минуту. Можем посмотреть.
Оказалось, что по видео я не составил должного впечатления, что это такое — спонтанные выбросы. Да и не сами выбросы тут были важны. А трещины. Они появлялись внезапно, словно по щелчку пальцев и раскалывали лёд на протяжении нескольких сот метров, моментально расширяясь до двадцати-тридцати метров.
То есть, можно было просто стоять на ровной и твёрдой поверхности, а уже в следующий миг лететь в пропасть.
— И какова глубина этих трещин, не знаете? — спросил я у Жукова, который смотрел на происходящее с куда меньшим интересом, чем мы. Видимо, уже привык. — Далеко лететь до дна?
— Если только оно есть, — пожал плечами полярник. — Это самое дно. Все наши попытки измерений проваливались. Но на полтора километра вниз они идут точно.
У Вали, стоявшей рядом с нами, вырвалось нецензурное слово, в ответ на заявление графа. Но потом она собралась и обратилась к мне.
— Никит, и как же мы это всё преодолеем?
Я посмотрел на небо. Поток эфира над моей головой интересовал меня лишь как проводник, но вот узнать по нему, сколько ещё осталось до нашей цели, было сложновато.