— Я… ты… прости меня… — сдавленно сказал Берри.
Молдер посмотрел на него. Берри опять был сер, но глаза его прояснились и смотрели вполне по-человечески.
— Прости, — повторил он.
Молдер остановился в дверях. Что-то в голосе Берри было такое…
— Они давно собирались забрать eе. Ты понимаешь, да? Она была им нужна. Почему-то именно она. Я знаю. Я… я только надеюсь, что они не делают ей сейчас слишком больно… этими своими проклятыми анализами… Мне правда очень жаль…
Молдер повернулся и вышел.
Они не делают ей больно… делают ей больно… больно… боль… Каждый шаг отдавался в висках.
В холле у окна, выходящего как раз в ту комнату, где Молдер вел допрос, стоял Крайчек.
— Сказал он хоть что-нибудь дельное?
Молдер покачал головой:
— Ничего он не желает говорить… Да, Алекс. Кто-нибудь еще подходил сюда, к окну?
Кажется, Крайчек вздрогнул.
— Не-ет… а в чем дело?
— Да так… — и Молдер зашагал дальше. Потом обернулся и велел; — Да, и проследи, чтобы к Берри никто не заходил, Никто! Понял меня?
— Понял… Да, Молдер, тут…
— Потом, — отмахнулся Молдер. Сейчас он не мог ни говорить, ни слушать. Почти не мог.
Вслепую, он нашел какой-то укромный уголок, куда не доносились шаги и-человеческая речь. Там еще было окно, темное холодное окно, к которому можно прижаться лбом…
Он прижался и застыл, ловя отражения.
Сердце колотилось где-то под кадыком.
За окном бледно пульсировали отблески полицейских мигалок. Завороженный ими, он закрыл глаза. И на внутренних поверхностях век увидел…
…увидел Скалли, распятую на жестком столе. За полупрозрачным экраном, или ширмой, или стеной — сгрудились какие-то существа, похожие на людей, но не люди. He-люди. Нелюди. Скалли лежала голая, а сверху к ней, к ее животу, спускалась, вращаясь и дрожа, какая-то длинная штанга с подведенными к ней проводами и трубками. Вот штанга вдавилась в живот, Скалли беззвучно охнула — Молдер откуда-то знал, что все, попавшие на этот стол, теряют способность издавать звуки, — и живот ее стал медленно надуваться, округляться… это было так жутко, что Молдер распахнул глаза и отпрянул от темного стекла, но — все равно еще несколько секунд продолжал видеть это, уже не внутри себя, а за окном…
И еще: эти несколько секунд он был нечеловеческим существом, которое с интересом приступило к новому многообещающему эксперименту!..
Он сжал зубы до скрипа. Отвернулся от окна. Вот его координаты: Земля, Соединенные Штаты, Северная Каролина, гора Скайлэнд, пансионат, холл, вон та дверь, за которой ждет Дуэйн Берри, который что-то знает, но не хочет сказать…
Крайчека у дверей не было.
Молдер почти бегом бросился к комнате. Притормозил у окна. Приподнялся на носки, чтобы видеть между пластин жалюзи.
Крайчек сидел перед Берри, сильно склонившись вперед, и Берри что-то ему рассказывал, округлив глаза.
Молдер постучал в стекло. Оба преступник и агент — посмотрели на него, и Молдеру показалось, что во взгляде преступника мелькнуло облегчение.
Крайчек выбежал наружу.
— Что?..
— Иди сюда…
Молдер ухватил его за галстук, оттащил и от окна, и от двери — еще не хватало Берри слышать, как они тут переругиваются.
— Какого черта ты там делал? Я велел тебе входить? Или я велел тебе следить, чтобы никто не входил?! Никто — и ты в том числе!
— Но я услышал, как он задыхается…
— Кто задыхается?
— Дуэйн Берри. Он сказал, что ты душил его…
— Никто не имеет права допрашивать этого человека!
— Кроме тебя?
— Именно так. Кроме меня… — Молдер про себя сосчитал до двух. — Ты его спрашивал про Скалли?
— Да.
— И что он сказал?
— Ничего. Начал насвистывать «Лестницу в небо»…
— Проклятый ублюдок… — Молдер втянул воздух сквозь зубы.
— Скиннер прилетел, — .сказал Крайчек.
И правда — у входа стоял, оглядываясь по сторонам, заместитель директора ФБР Скиннер в сопровождении двух телохранителей.
Молдер направился к нему, еще не понимая до конца, рад он прилету Скиннера или наоборот. Его отношения с этим бывшим морпехом были сложные: Скиннер, с одной стороны, будто бы сочувствовал ему, а с другой, — уже столько раз подводил именно тогда, когда его поддержка была бы неоценимой… любым из этих случаев другого человека можно было возненавидеть, — но почему-то к Скиннеру ненайисти не возникало. Скорее, возникало странное сочувствие.
Молдер догадывался, что Скиннер работает под огромным давлением. И догадывался, какую часть этого давления принимает на себя, не пропуская его к подчиненным.