«Кроме того, – думал Редер, направляя тележку вдоль обширного, отдраенного космосом борта «Африки», – не очень-то полезно иметь в своем личном деле слишком много, так сказать, персональных пунктиков». Начальство традиционно давало летчикам-истребителям серьезную поблажку по части эксцентричности, и Питер не сомневался, что в его психологической оценке имеется солидный список всяких там вывертов. «Но теперь я бортинженер, – мрачно подумал он, – так что пусть лучше этот список длинней не становится». Это была еще одна причина, почему всякие «черные поцелуи космоса» лучше было держать при себе.
Какую-то секунду он позволил себе в очередной раз восхититься холодным, разноцветным великолепием звезд. Даже самое лучшее экранное воспроизведение и рядом не стояло с непосредственным обзором.
Другой корабль в открытом космосе представлял собой крайне необычное зрелище; расстояния были слишком велики. Имелось, правда, несколько исключений; операция, при которой ты брал другой корабль на буксир, составляла одно из них. «Провинция Квебек» как раз появилась в поле зрения, когда Питер приблизился к хвосту «Африки». Корабль представлял собой просто темное пятно на фоне пестрой массы звезд. И секунду спустя Питер уже ошибочно воспринимал его как дыру в небе. Но затем начали медленно появляться красные и янтарные ходовые огни «Квебека», а от его бортов временами стал отражаться звездный свет.
Питеру показалось, что по мере дрейфа корабль вырастает; «Африка» по-прежнему тормозила.
А затем он уже оказался в стороне от «Африки», сам по себе двигаясь к многострадальному «Квебеку». Счетчики радиации на дисплее его скафандра застучали и затикали, когда он поплыл через облако частиц большой энергии, наведенное двигателями ведущего корабля. Поверх шума статики до Питера дошли слова капитана Бетаб, которая сообщила ему, что скорости «Африки» и «Квебека» скоординированы. Он к тому времени уже вовсю примерялся к заднему кораблю, то и дело производя интуитивные корректировки положения и стараясь, чтобы грейфер постоянно был нацелен на выбранную им точку.
«Пока все в ажуре, – подумал он. – Но если бы это шло по видику, кто-то наверняка бы уже заворчал: мол, слишком гладко, так не бывает». И Питер чувствовал, как растущая неловкость ползет вверх по позвоночнику, настраивая мозг на сверхбдительность. Он резко огляделся. Вроде бы ничего.
А потом он все-таки кое-что заприметил.
В числе тех исключений, когда ты мог невооруженным глазом видеть в открытом космосе другой корабль, было еще одно: когда тебя приходили брать на абордаж. Когда пираты прицеливались, делали пробоину в твоем судне и высылали абордажную команду, чтобы его захватить. Такое фактически было немыслимо на настоящей войне – даже сильно покалеченный военный корабль был слишком смертоносен, так что его либо окружали, либо сажали в него ядерную бомбу и разрывали на газопылевое облако.
Но что касалось грузового корабля, то ему вполне можно было проломить борт, а затем взять его на абордаж; вот почему космическое пиратство было возможно.
То, что явилось его глазам, было слишком мало, чтобы увидеть в этом что-то кроме назревавшей проблемы, а уж тем более – чтобы в точности это идентифицировать. Впрочем, особой идентификации Питеру и не требовалось. Наверняка это штуковина была максимально гладкая, скорее всего, клиновидной формы, и черная как сам космос. Вот они, обещанные пираты.
Или, раз уж на то пошло, пират. Ибо там, похоже, был всего один. Разумеется, еще несколько могло быть спереди; возможности индивидуального транспорта у Питера были весьма ограниченны. Ведущие корабли конвоя не были даже световыми точками на его лицевой пластине. Но он почему-то не сомневался, что враг там всего один.
– Одинокий налетчик, – прошептал он, вопреки всему на свете обрадованный.
Редер сразу сообразил, что капитан «Африки» еще пирата не видит. Эти корабли специально разрабатывались для максимального уклонения от фиксации. То, что прямому наблюдателю случилось оказаться в нужное время в нужном месте, было диким совпадением. И Питер не хотел информировать «Африку» прямо сейчас, хотя обязан был это сделать, ибо знал, что им сразу прикажут в темпе отчалить и бросить «Квебек» на произвол судьбы. Торговцам при первом же знаке опасности полагалось бежать, а ни в коем случае не оставаться, рискуя своими дорогостоящими и труднозаменимыми задницами. Личному составу Космического Отряда ставили задачу проявлять героизм, и именно за это платили; торговцам же – вовсе нет. Такую свою позицию Космический Отряд еще больше усиливал, когда считал нужным, посредством убийственных штрафов.