«По моему скромному мнению, повиане уже решили все горючее во вселенной себе заграбастать, – подумал Питер. – Отчего я порой себя представителем вымирающего вида чувствую».
На взгляд человека повиане были… как бы сказать? Вот если бы какой-то пропагандист специально решил бы придумать вид, безошибочно нажимающий на все человеческие «кнопки ужаса», получилось бы именно то самое. В целом повиане очень напоминали пауков, а их словно бы позаимствованные у скорпиона педипальпы развились в панцирные трехпалые «руки». Их тускло-красные тела покрывали кожистые чешуйки и редкие грубые волоски. У них было по восемь глаз-бусинок, два из которых могли видеть в ультрафиолете. Повиане также имели по восемь «ног», причем каждая заканчивалась трехпалой когтистой лапой. Их «рты» представляли собой острые, ороговевшие режущие приспособления, снабженные солидной парой клешней для удерживания добычи, пока ее разрезают на части и запихивают в полупрозрачный пищеварительный мешок в брюшке.
Редер аж передернулся. «Грязные твари», – подумал он.
Повиане говорили через гибкую трубку, похожую на слоновий хобот и размещенную примерно там же, где у человека бывает нос. Из самого конца брюшка тянулся длинный и тонкий хвост, увенчанный ядовитым жалом.
«Только психованная орава таких мизантропов, как эти мокаки могла обратиться к подобным тварям за помощью в борьбе против себе подобных, – подумал Питер. – Сомневаюсь, что большинство мокакского населения понимает, насколько их Толкователи утратили над повианами контроль. Впрочем, если вдуматься, вряд ли и сами Толкователи это понимают».
Редер находил предельно жестокую иронию в том, что Содружество теперь проливало кровь, чтобы освободить мятежников от их союзников, тогда как мокаки убивали своих избавителей, которых они именовали «содругами», твердо веря в то, что тем самым они спасаются.
«Впрочем, – подумал Питер, – если уж ты мокак, это предполагает, что ай-кью у тебя как вот у этой кружки».
– Коммандер Редер?
Обернувшись, Питер обнаружил, что ему лучезарно улыбается совсем молоденькая челночная летчица. Ростом около метра семидесяти, с кудрявой шапкой светлых волос, она была очаровательна уже одной своей юностью и энтузиазмом.
– У меня для вас приказ, сэр. – Она поспешно вручила ему дискету и с традиционной пилотской небрежностью отдала честь.
Редер тоже отдал честь, показывая, как это вообще-то следует делать.
– Спасибо, – с улыбкой поблагодарил он девушку. «Поверить не могу, – подумал он затем, – что этот ребенок летает, а я от полетов отстранен». В юной челночной летчице вполне можно было заподозрить школьницу, прогуливающую уроки. Питер сунул дискету в наручный ридер. Ага. Прибыть на ККС «Непобедимый» так-то и так-то, и так далее и тому подобное. Название он не припоминал, что было довольно странно – даже сейчас флотские авианосцы были не так уж многочисленны. А цифровой код определенно указывал на авианосец.
«Ох, Бога ради, только не конвойный авианосец. Только не переоборудованный «купец», который только тем и занимается, что транспорты и грузовые суда пасет…»
– Старт назначен на семнадцать ноль-ноль, сэр.
«Еще три часа, – подумал Редер. – А делать особенно-то и нечего». Челночная летчица все еще перед ним стояла. И с надеждой улыбалась. «Ей что, намекнуть требуется? Напрямую это как-то делать не принято».
– Если у вас есть время, может, выпить присядете? – вдруг предложил Питер и тут же ужаснулся: «Господи, что я такое говорю?» – в смысле, кофе, сок и все в таком роде. – «Раз тебе, деточка, мою задницу на Луну везти, – подумал он, – ты у меня этанолом не побалуешься. Вообще-то некоторые инструкции очень даже разумны».
Девушка хихикнула.
– Мне уже двадцать один, сэр. Но я бы немного кофе выпила. Спасибо. – Она легко запрыгнула на соседний табурет. – Моя фамилия Гарднер. Мой брат в вашей эскадрилье служил.
– Вы сестра Бо Гарднера? – Она ничем его не напоминала. – И как он там?
– Гораздо лучше, – сказала Гарднер, и ее юное лицо сразу же посерьезнело. – Врачи говорят, к концу года он уже ходить будет.
– Если такое вообще возможно, он точно будет, – заверил ее Редер. – Ваш брат – просто золото.