ЛЕОНАРД, делая в крайнем отчаянии и восхищении ряд головокружительных прыжков: О, Психея! Премудрая, милая, божественная! Упреки твои справедливы. Ужасно, если я первопричина гибели богов!
Аристей показывает Леонарду на неведомо откуда взявшийся остров из южных морей, с кипарисами, неподалеку от берега.
Голоса из публики:
- Что это там? Мираж? Фата-Моргана! Что происходит? Это представленье?
Возникает, как на сцене, каменистая возвышенность с разрушенным храмом, с остовами колонн под голубым небом полуденного края, куда Леонард переходит, казалось, по валунам. На склоне холма и в воде всюду лежат груды удивительных камней - туловища, ноги, головы, руки беломраморных статуй.
Диана в маске, хватая Эсту за руку, словно боясь, что та последует за Леонардом, Аристею:
- Что дальше? Вас ведь схватят вновь.
Аристей, смеясь, радуясь нежданным приключениям:
- На остров никто не вступит, кроме нас. Прощайте!
Голоса из публики:
- Полиция! Дворцовая охрана. Комедианты! Доигрались! Боже!
На дорожке среди сосен показывается конная полиция… Аристей, не касаясь ногами поверхности воды, перебирается на другой берег, и остров из южных морей исчезает, как корабль в сиянии вод и небес. Публика, словно очнувшись от наваждения, разбегается. Диана и Эста, как зачарованные, в масках, стоят у моря.
2
Разрушенный храм. Остовы колонн, часть стены и пол, покрытый слоем земли и заросший кустами, - все здесь обвито плющом, выпускающим новые побеги и цветы как будто на глазах.
Леонард находит в густой траве статую сатира, который, впрочем, может сойти за Диониса или Пана, и вносит ее в храм.
Знатная дама с сопровождающими ее особами, одетыми если и проще, но во всем подстать ей, наблюдают за юношей, посмеиваясь одинаково и заговаривая разом, как Хор из трагедии, а роль предводительницы Хора берет на себя Левкиппа, как зовут знатную даму.
Хор женщин:
- Откуда взялся он такой, с прозваньем, которое нам лучше и не знать. Поверим ли Асклепии- колдунье? Он демон? Разве страшный так уж очень?
Левкиппа, стараясь быть посерьезней:
- Но демон ведь лукав, не забывайтесь. Как искуситель Евы, он обрел над нами, всеми женщинами, власть, погибельную для души и тела, сладчайшую и горькую, как смерть.
Хор женщин:
- Вы правы, да. Но стоит поразмыслить, как ясно нам, что гибельная власть Эрота милого одна желанна и сладостна настолько, если даже ввергает в горе и приводит к смерти.
Левкиппа:
- Ну, что ж, бегите в горы к тем несчастным, вообразившим, что они вакханки, и пляшут, скинув платья, исступленно под дудки пастухов в рогах сатиров.
Хор женщин:
- Не о Дионисе ведем мы речь. Уж лучше с юношей заговорите. Как видно, он бездомный, - приюти! Пускай с собою нет ни стрел, ни лука, уж отблагодарить найдет он способ.
Левкиппа недовольно:
- Смеетесь вы? В языческие басни я верить не должна.
Хор женщин:
- Но отчего же? Они ничем не хуже притч и сказок из Библии, преданий старины соседних стран, не Греции, увы!
С гор несет эхо: «Эвое!»
Левкиппа смотрит на склоны гор с любопытством:
- Все тянет вас одеться в козьи шкуры, обвить венками головы, запеть и заплясать, вопя: «Воскрес Дионис! Воистину воскрес!» И: «Эвое!»
Хор женщин:
- Левкиппа, удержав нас от безумств, была права; из города несутся, как на охоту, всадники и псы.
Левкиппа с тревогой:
- О, юноша, кто б ни был ты, укройся!
Леонард приветливо:
- О, госпожа, я здесь не для того, чтоб прятаться. И от кого ж, скажите?
Левкиппа, показывая рукой в сторону:
- Правитель города и стража злая, в бесчинствах озверевшая совсем. Не миновать беды. Облава будет на женщин, упоенных сладострастьем свободы, счастья на земле весенней, безумных и веселых, но гонимых, как боги Греции и изваянья.
Леонард, взглядывая на горы, с изумлением:
- На празднество явился сам Дионис в венке из винограда и с тимпаном, и с тирсом, что увит плющом в цвету! Куда же страже - против сына Зевса?
Всадники останавливаются у храма; правитель приветствует знатную даму настороженно. Звуки флейты и возгласы вакханок разносятся над долиной горной речки.
Правитель угрюмо:
- А это кто? Там что еще такое?! - Части стражников знаком велит помчаться в горы.
Леонард, вскарабкиваясь на высокую сосну:
- Могу сказать, что происходит там.
Правитель:
- Что видишь там, как на духу, поведай!
Леонард:
- Сплетают женщины венки и пляшут; иные на деревьях, точно я, сидят, без страха выпасть, словно птицы, и желуди, морозцем схваченные и ныне сладкие, едят, как дети.
Там много и детей, им праздник - в радость.
Правитель, бросая взор на женщин:
- Какой же нынче праздник, черт возьми!
Леонард:
- Там празднество в честь бога, что страдал и умер, и с весною вновь воскрес.
- Да ты о ком? О сыне Божьем?
- Да. О сыне Зевса.
Правитель с удивлением:
- Как! Не о Христе ты? О сыне Божьем, что страдал и умер, чтобы затем воистину воскреснуть?
Леонард:
- Многоразличны божества и схожи.
Правитель:
- Эй! Нет богов, один есть Господь Бог.
- А сын его?
- О нем я говорю.
- Ну, значит, их уж два. И Дух святой.
- Известно, троица. В трех лицах Бог!
Леонард:
- Как Будда многорукий, многоногий?
- Какой еще там Будда? Нет такого!
- Многоразличны божества и схожи. Я о Дионисе, чей праздник ныне, и сам он с тирсом водит хоровод из пляшущих сатиров и вакханок.
Правитель грозно:
- Эй! Не рассказывай-ка басни мне о вакханалиях. Отсюда вижу: бесстыдство и разврат средь бела дня. Ночей им мало. Ведьминский шабаш!
Схватить Диониса! А женщин этих как ведьм с отродьем истребить огнем.
А ты слезай-ка. Не могу взять в толк я, кто ты, язычник или еретик? Но по всему Диониса поклонник, смутьяна и развратника, который за бога выдает себя. Слезай!
Леонард, рассмеявшись свысока:
- Не смей приказывать, я не мальчишка. Язычники и даже христиане, что рушили прекраснейшие храмы, по мне вы варвары. Я же эллин!
Вам красота неведома. Природа для вас всего лишь юдоль скорби… Жизнь - бесценный дар - для вас лишь суета.
Влечет вас будущая жизнь, спешите! Зачем чините суд над всеми, кто своих богов чтит свято и поныне?
- А христиан преследовали мало?
Показываются три всадника из-за деревьев, один из них - Аристей в козьей шкуре, с венком из винограда на голове. Правитель спешивается, то же самое делает Аристей.
Правитель отдает приказание:
- Чтоб не было недоразумений, как с юношей, что на сосну взобрался, скажу я прямо, арестован ты. Теперь же отвечай, как на духу, кто ты и что ты делал среди женщин?
Аристей (как Дионис):
- Я арестован? Не смеши, Пенфей!
Правитель:
- Меня зовут не так.
- Так будешь им, преследуя Диониса и женщин, среди которых, знаешь, мать твоя.
- Ты лжешь! Связать Диониса к сосне, дровами обложить и сжечь смутьянов. - Стражникам. - Вы возвращайтесь в лес с моим приказом: собак на ведьм, всех изловить, изрезать…
Стражники:
- Все будет сделано. А матушка?
Правитель:
- Когда она в безумье впала тоже, пусть первая запляшет, как в Аду! Все видит Господь и простит он нас!