– Да не ори ты. Я все слышу.
– А ты говори громче: я-то ни черта не слышу. Ты же знаешь, все артиллеристы на ухо туговаты. Слушай, Борька, справа по борту я вижу славную кафешку, давай пришвартуемся и там поорем.
– Давай, – обрадованно согласился Скосырев.
Когда как следует закусили и прикончили вторую бутылку хереса, Скосырев пододвинулся поближе к Костину, сгреб в кучу тарелки и спросил.
– На такой дистанции слышишь нормально?
– Нормально, – кивнул Костин.
– Тогда рассказывай. Я ведь о судьбе эскадры ничего не знаю. Если помнишь, из Севастополя мы драпали вместе, и до Стамбула дошли тоже вместе. А потом всех, кто не в морской форме, высадили на берег. Знаешь, сколько нас было? Триста тысяч человек, в том числе семьдесят тысяч солдат и офицеров. Хлебнули мы по первое число! Самое главное, на нас всем было наплевать, и никаким союзникам мы были не нужны. Я это понял быстро и задерживаться около Врангеля и его Российского общевоинского союза не стал.
– И что же ты делаешь? На что живешь?
– Да так, – сразу поскучнел Скосырев. – Болтаюсь…То здесь, то там. Зато свободен! – вскинул он голову и молодецки закрутил усы. – Да ладно, все это ерунда. Ты лучше про эскадру расскажи. Где она, что она, как она?
– Тебе подробно или в двух словах? – наполнил бокалы Костин.
– Подробно. Конечно, подробно! – загорелся Скосырев. – Ты же знаешь, войну я начинал на палубе, и если бы не ранение, так бы на палубе и остался. Ты вот по-прежнему в форме, значит, эскадра существует, корабли на плаву, матросы стоят на вахтах. А может, плюнуть мне на эти теплые края и податься к вам? Возьмете? Я же был неплохим штурманом.
– Эх, Борька-Борька, – вздохнул Костин, – как говорили раньше, оторвался ты от жизни. Ни газет ты, видно, не читаешь, ни радио не слушаешь. А ведь о Русской эскадре столько говорят и пишут, столько ломают копий в парламентах и министерствах, что только слепоглухой не знает, где мы стоим и что делаем. Напомню, что, когда мы пришли в Стамбул, никакой Русской эскадры не было, а была никак не организованная толпа из военных и коммерческих судов – всего 126 вымпелов. После того как вас высадили на берег и коммерческие суда разбежались, вице-адмирал Кедров сформировал Русскую эскадру, в которую помимо транспортов и даже ледокола вошли два линкора, два крейсера, десять эсминцев и четыре подводные лодки. Я был на «Алмазе». Славный вроде бы крейсер, но машины ни к черту, и в Бизерту нас притащили на буксире.
– Бизерта? Что еще за Бизерта? Я такого порта не знаю, – пытаясь вытереть лужицу из разлитого вина, еще ближе придвинулся Скосырев.
– И я не знал, пока туда не попал, – почему-то насупился Костин.
– Но где хоть он? В Италии, во Франции?
– Если бы… В Африке эта чертова Бизерта! – трахнул он кулаком по столу. – В Северной Африке.
– В Африке? – привстал от неожиданности Скосырев. – Каким ветром вас туда занесло?
– Французским, – скрипнул зубами Костин. – Ты знаешь, что удумали эти лягушатники: они заявили, что берут нас под свое покровительство и заставили поднять на грот-мачтах французские флаги. Андреевские мы, правда, не спустили и шли по Средиземному морю под двумя флагами. Позорище на весь белый свет!
– Вот сволочи! – хлестнул по столу своей тросточкой Скосырев. – А город-то хоть ничего? Жить там можно? – с надеждой спросил он.
– Какой там город?! – пренебрежительно сморщился Костин. – Он же в Тунисе, а Тунис – самая настоящая колония Франции, хотя они это называют протекторатом. Но Бог есть! – закричал на всю набережную Костин. – Есть! И он наши молитвы услышал! Вначале мы не знали, что идем в Африку, думали, что топаем в Тулон или, скажем, в Марсель. Но союзнички, черт бы их побрал, на свою территорию нас не пустили. И, знаешь, что они сделали? Окружили своими кораблями – это, мол, сопровождение, чтобы русские недотепы не заблудились – и повели в Бизерту. Проклиная все на свете, мы подчинились: не стрелять же, в самом деле. Но 13 декабря – я этот день никогда не забуду, как раз была моя вахта – французский корабль под названием «Бар-ле-Дюк», маневрируя около «Алмаза», сел на мель, да так удачно, что получил пробоину и пошел ко дну.
– Балда ты, Валька, – хмуро заметил Скосырев. – Корабль вместе с людьми идет ко дну, а ты говоришь, что он удачно сел на мель.
– Да спасли мы их, – улыбнулся Костин. – Семьдесят человек подняли на борт. Правда, командир, следуя традиции, остался в рубке.
– Слава богу! А то как-то не по-христиански… А корыто – черт с ним, корыто не жалко. Так что Бизерта-то? Как вас там встретили? Хлебом-солью или камнями?