Тихо потянув на себя ручку, я вышла из палаты, оставляя Тайлера с сыном. Ждать мистера Гудмана долго не пришлось. Он вышел в коридор через две минуты.
— Не хочешь поужинать, Вивьен? — предложил хирург, натянув вымученную улыбку.
Я согласно кивнула и последовала за мужчиной на первый этаж, в кафетерий.
— Что будешь есть? — спросил мужчина.
— Шоколадный кекс, фрикадельки, овощной салат и кофе, — облизываясь, перечисляла я.
— А я возьму бутылку воды и омлет со шпинатом.
— Вы на диете?
— Поздним вечером есть не особо хочется.
Мистер Гудман медленно поедал свой омлет, изредка бросая на меня недоуменные взгляды.
Достаточно быстро расправилась с шоколадным кексом и перешла к фрикаделькам.
— Я забыла пообедать, — объяснилась я, смущенно понурив голову.
— Обычно все, кого я знаю, сначала едят основное блюдо, а потом только десерт.
— В первую очередь всегда ем самое вкусное.
Мистер Гудман улыбнулся во весь рот, но поспешил стереть улыбку с лица.
— Знаю одну женщину, которая такая же нетерпеливая и всегда в первую очередь берет самое лучшее.
— И кто же она? — поинтересовалась я с набитым ртом.
— Тебе не понравится ответ.
Я прокашлялась, опустив взгляд на полупустую тарелку.
Тайлер Гудман уже второй раз упоминал мою мать и заводил о ней разговор. Дважды переводила внимание собеседника на что-то другое, давая понять, что не желаю говорить о маме.
Каждый раз пыталась убедиться в том, что я на нее не обижаюсь, но обманывала себя. Я держала обиду, прочно засевшую в сердце. Интуиция подсказывала, что простить маму будет очень сложно.
Причины злиться на нее были, и они весомые. Мама подло поступила с моим отцом. Он помогал ей в работе, с домашними делами и не забывал уделять внимание в других сферах семейной жизни. Но матери этого было недостаточно. В итоге папа устал терпеть обесценивание его стараний и подал на развод. Мама была в откровенном шоке, когда он сообщил ей об этом. Развод прошел болезненно для обоих: родители начали делить имущество. Большой дом пришлось продать и поделить деньги пополам. На эти средства папа купил трехкомнатную квартиру, где мы сейчас и живем.
Позже мать начала со мной общаться не так дружелюбно, как раньше: кричала, отвечала на вопросы сквозь зубы, огрызалась. Меня это сильно задевало.
Три дня назад она лишила меня шанса обучаться в Париже и забыла про мой день рождения. К сожалению, основания обижаться на нее действительно были, есть и будут.
Сейчас в наших отношениях есть небольшой, но все-таки плюс. Мама понимала, что мы теперь не близки, и перестала вмешиваться в мои дела.
Месяц назад я была у нее в гостях. Мама обрадовалась моему приходу, хоть и выглядела тогда жутко уставшей: синяки под глазами от недосыпа, растрепанные волосы, впалые щеки. Причину плохого внешнего вида угадать было несложно. Мать посвящает все свое время работе и уходу за маленьким сыном. Неудивительно, что она едва держится на ногах.
Мама умоляла пообщаться с ней подольше, но я отказалась, поскольку торопилась на встречу с друзьями.
В тот день мне показалось, что она жалеет о своем тогдашнем поведении, но я не придала этому особого значения.
— Проснись, Вивьен, — услышала знакомый скрипучий голос мистера Гудмана.
Вздрогнула, почувствовав табун мурашек, пустившихся по телу.
— Извините, задумалась.
— Кофе остывает.
Кивнула, сделав один глоток.
Мистер Гудман вызвался подвезти меня до отеля. Тратить деньги на такси не очень хотелось, поэтому я согласилась.
— Спасибо большое, Вивьен! — поблагодарил он. — Твоя помощь моему сыну неоценима.
— Будем надеяться, что Томас скоро выздоровеет.
Мистер Гудман любезно выделил мне один выходной. Появилась долгожданная возможность погулять по городу. Я не придумала ничего лучше, кроме как побаловать себя новыми вещами, и устроила поход по местным торговым центрам.
В одном из бутиков купила теплую куртку с мехом, шапку любимого изумрудного цвета и вязаный шарф такого же оттенка.
В соседнем павильоне продавали сувениры с символами Канады и картины, где были изображены достопримечательности страны одноименного клена. Я купила три небольшие картины: один себе, второй бабушке, третий подруге из университета. Продавец уговорил меня взять красно-белую толстовку с кленовым листом.