Несмотря на то, что мы больше не встречаемся, с уверенностью могу заявить: Марк всегда придет на помощь, если она мне понадобится. Без сомнений, я сделаю для него то же самое.
Откровенно говоря, до сих пор считаю, что Марк был моей первой большой любовью и, вероятно, останется единственной. Вряд ли кто-то сможет так же покорить мое сердце, как это сделал мой бывший парень. Первая любовь — очень сильная, и ее невозможно забыть.
Качнув головой, вынырнула из воспоминаний юношеских лет и устремилась к лифту.
В лифте наткнулась на трех пожилых докторов, переговаривающихся друг с другом. Седой мужчина лет шестидесяти устало потирал виски.
— Боюсь, наследник Тайлера не очнется, — безрадостно изрек он. — Наши старания тщетны.
Я обратилась вслух, еле заметно повернув голову в их сторону.
— Жаль парня, — сказал второй, поправляя очки для зрения.
Мне не понравилось услышанное. Испытала непонятную злость на этих двух мужчин за то, что они не верили в выздоровление Томаса.
— Гудман не сдастся и будет бороться за жизнь своего сына, — неожиданно уверенным голосом отрезал стоящий в стороне кудрявый мужчина помоложе. — Он все делает правильно.
Я улыбнулась, переводя взгляд на доктора со светлыми волосами. Прекрасно, что в этом человеке сохранилась надежда на лучшее.
Наконец все трое заметили, что находятся в лифте не одни, и пристально посмотрели на меня. Снова начали перешептываться. Очевидно, на этот раз обсуждали мою скромную персону.
Невольно закатила глаза, мечтая быстрее выйти отсюда. Мои молитвы были услышаны: лифт остановился на четвертом этаже.
Мистер Гудман уже ждал меня в палате.
Он сидел на стуле, положив ногу на ногу. Доктор хмуро наблюдал за сыном, не замечая ничего вокруг. Я прокашлялась, заставляя его вздрогнуть от испуга.
Приветственно кивнула, натянув дежурную улыбку. Подошла к раковине и вымыла руки.
— Предлагаю сегодня заняться открытыми ранами, — предложил он. — Завтра перейдем к лечению органов.
— Хорошо.
Аккуратно стянула с Томаса медицинскую рубашку. Мысленно пожелав себе удачи, робко прикоснулась к открытой ране на правом плече. Через минуту она затянулась, не оставляя после себя напоминаний о несчастном случае.
Мистер Гудман продолжал удивляться дару исцеления и неподвижно сидел, уставившись на меня, как на восьмое чудо света.
— Что дальше? — несмело спросил он.
— Левое подреберье.
На исцеление раны на левом подреберье понадобилось больше пяти минут. К счастью, и эта рана затянулась. Закончив с видимыми увечьями на торсе и ногах, устало прикрыла веки.
— Нет ран на спине? — сухо поинтересовалась я.
— Есть.
— Это плохо.
Пришлось повернуть Томаса на бок.
Я опасалась причинить хоть малейший вред пациенту, поэтому прикасалась к нему со всей осторожностью, на которую была способна. Руки подрагивали от волнения.
Аккуратно притронувшись к изувеченной коже, зажмурилась, стараясь не смотреть на застывшую кровь.
— У тебя лицо побледнело, — озадаченно подметил мистер Гудман. — Что случилось?
— Меня тошнит от вида крови, — неохотно призналась я, скривившись в гримасе отвращения.
— Николь тоже побоялась смотреть на кровь, когда я случайно порезался на уроке биологии.
Воспользовалась всем запасом своего терпения, чтобы не нагрубить мужчине. Меня уже начали раздражать частые сравнения с моей матерью.
Возможно, он видел в нас какое-то сходство, но необязательно озвучивать это вслух. Я внятно сказала, что редко общаюсь с матерью. Тайлер сам догадался, что у нас с мамой сложные отношения.
Спустя час вылечила все видимые увечья на теле Томаса, чему была несказанно рада.
— Можете переворачивать его на спину, — протянула я уставшим голосом.
— Спасибо, Вивьен! — в очередной раз поблагодарил мистер Гудман. — Я не знаю, как тебя отблагодарить.
— Пока рано это делать, — заметила я, усмехнувшись, — Но есть одна вещь, которую я попрошу от вас в качестве благодарности.
— Что конкретно? — спросил он, пройдясь заинтересованным взглядом по моему лицу.
— Прекратите сравнивать меня с мамой, — отчеканила я твердо.
— Как пожелаешь, Вивьен.
В воздухе повисло напряжение. Я старалась не смотреть на доктора, полностью сконцентрировавшись на Томасе.
— Слушайте, мистер Гудман…
— Что? — мужчина вопросительно вскинул брови.
— Скорее всего, Томас очнется, когда мы возьмемся за устранение последствий травмы головы, — вслух рассуждала я, задумчиво покусывая нижнюю губу. — По моим подсчетам, это случится через пять-семь дней.