Должно быть, любезный читатель, ты слышал об опасностях Процесса, если только не жил последнее время в глухом лесу. Но жители Кенаука о них не слышали – по крайней мере, в то время. Не думаю, что они поняли, какой опасности избежали. В те дни я и сам лишь смутно догадывался об опасностях Процесса. Думаю, горожане переполошились, потому что тьма, опустившаяся на них сразу после моих слов, показалась им делом рук самих Великих Сил, словно гнев Локомотивов с рокотом ворвался в зал из самого Хэрроу-Кросса или Стволы наслали какую-то дьявольскую порчу из своей Ложи. Или дело было в том, что я обнадежил местных жителей, а затем растоптал их надежды. Зал и прежде был полон, но теперь он казался забитым до стропил безликими особями, которые вопили и брыкались. Короче говоря, мне наставили пару синяков, да и мистеру Карверу тоже. Казалось, толпа вот-вот стащит меня со сцены и разорвет на части. В меня вцепилось несколько рук, тянувших за одежду. Люди наперебой что-то спрашивали, и я не знал, что ответить.
Чья-то рука схватила меня и оттащила от края, и, обернувшись, я с радостью и удивлением увидел, что она принадлежала мисс Харпер. Я сказал, что подумал было, что она сбежала и оставила меня на произвол судьбы, в чем я бы ее не винил, и она ответила:
– Так и было. Но потом я передумала… бог знает почему.
Когда мы, спотыкаясь, пробивались к двери, кто-то попытался схватить мисс Харпер, но старик Харпер словно вырос из-под земли и отходил того нахала своей окованной железом палкой пониже спины. Удары были выверенными, точными и сокрушительными. От этого зрелища мне стало дурно, но уверен, что тому несчастному пришлось еще хуже. Мы выбрались наружу, я оступился, и мисс Харпер выпустила мою руку, а когда я поднялся на ноги, она исчезла. Как и ее спутник.
К моему удивлению, толпа пощадила Аппарат. Его почти не тронули, словно он устрашал горожан. Мы с мистером Карвером подождали, пока горожане не разойдутся, и прокрались обратно, чтобы хоть что-то спасти. Аппарат был немного помят, а молитвенный зал был в полном беспорядке – скамейки перевернуты, аналой повален. Кто-то во внезапном приступе нигилистического отчаяния вырезал на стенах «К ЧЕРТУ» в ответ на каждый из лозунгов улыбчивых. Пастор сидел на краю сцены с трагическим выражением на лице. Несомненно, он размышлял о том, во сколько обойдется все это починить, и, когда он поднял на меня взгляд, в нем читался вопрос о том, возможно ли привлечь меня к ответу.
Мне было жаль пастора, но я знал, что должен быть твердым. Я сел с ним рядом и после некоторых раздумий похлопал его по спине:
– Вы, должно быть, расстроены.
– Профессор Рэнсом…
– Я не буду говорить, что испытания закаляют дух, а в каждой беде есть возможность, и все в этом духе, святой отец. Скажу только…
– Вы говорили – развлечение…
– ….следующее. Мой Аппарат тоже пострадал, и хотя вам, может быть, сложно в это поверить, он стоит больше, чем ваш молитвенный зал или даже весь Кенаук. – Это была ложь лишь отчасти, так как, по моему мнению, Аппарат был бесценен. – Разумеется, я не законник, но признаюсь, что имел дело с законом. Меня привлекали к ответственности за действия моих лошадей, и мне пришлось отвечать, когда мой ассистент, мистер Карвер, оскорбил чью-то жену. Мне кажется, что вы – глава вашего прихода, так что ответственность лежит целиком на вас.
– Никто не властен над другим, – процитировал пастор Писание.
– Закон может с вами не согласиться, – усмехнулся я. – Как знать? Суды так непредсказуемы.
– Нас не учили законам, мистер Рэнсом. Только тому, что подобает делать.
– Подобающее и закон не всегда идут в ногу.
– Несомненно.
– В таком случае, как вы смотрите на то, что мы оба воздержимся от исков и забудем друг о друге навсегда, а я уберусь подобру-поздорову?
Мы пожали друг другу руки. Пастор выдавил улыбку. Неплохую, но должен признаться, что я видел и получше.