Один из них и оказался Ахмедом, который назавтра собирался ехать в Согратль, а потом в Гуниб. Слово «Согратль» слышал я не впервые. И хотя по звучанию оно было превосходно, в мой маршрут оно не было вписано, и я решил поинтересоваться:
— Мы вроде бы говорили о Гунибе, но выясняется, что мы едем еще и в Согратль…
— Какой смысл ехать в Гуниб, если не заехать в Согратль? — вопросом на вопрос ответил Али.
— А Согратль — что это?
— Согратль — это моя родина, — с мужской нежностью проговорил Али. — Вернее, наша родина. Ахмеда тоже. Единственное место на земле, где мне снятся сны. Вижу себя мальчиком. Мать вижу. В доме холодно, но надо вставать, бежать в школу, а я только жду, когда она подкинет хворосту в печь, накину шубейку — и бегом к огню греться…
VII. Восхождение в Согратль
Утром, когда я вышел к завтраку, двери всех номеров гостиницы были настежь открыты, горничные спешно меняли постельное белье. Дело в том, что в 12.00 в отель «Петровскъ» должна была вселиться футбольная команда «Кубань» из Краснодара — об этом я был предупрежден заранее и категорически. На сутки все постояльцы должны были покинуть гостиницу, чтобы столица республики могла, наконец, по-настоящему поболеть за свой футбольный клуб «Анжи», который хоть и не был сколько-нибудь заметной командой на мировом футбольном небосклоне, но зато был одной из самых дорогих команд: каждый ее гол стоил миллионы, поскольку в «Анжи» на условиях, не имеющих аналогов, были приглашены «звезды» со всего мира, ставшие в нищей республике самыми высокооплачиваемыми футболистами планеты.
За таким стремлением Дагестана продавить победу буквально любой ценой стоит, конечно, целый клубок проблем как личностной, так и коллективной психологии, но я не хотел бы сейчас в этом разбираться, тем более что многое очевидно…
В 12.00 я был уже у Али, очень скоро позвонил Ахмед, сказал, что готов ехать, Шамиль подбросил меня до его дома, и мы, загрузив в багажник какую-то снедь и вещи, отправились. На этот раз мы выехали из Махачкалы не с севера, как в Хунзах, а с юга. Ахмед был лет на десять, как мне показалось, старше меня. Большая голова с залысинами. Темные очки. Водолазка с простым узором на груди, черные брюки, удобные открытые ботинки. Глядя на него, трудно было сказать, что это — крупный человек в нефтяном хозяйстве Дагестана. Что-то не вязалось в его облике с привычным обликом крупного чиновника. Ни малейшего надменства. Спокойное доброжелательство:
— Ты перекусил перед дорогой? Есть хлеб, вода. Хлеб интересует тебя?
Но меня интересовала все-таки нефть.
— Понимаешь, — пояснил Ахмед, — со времен войны, когда здесь активно разрабатывали нефть для фронта, сохранилась устойчивая легенда: тогда здесь были якобы обнаружены огромные запасы нефти, причем первосортной, как говорят, «белой», которые Сталин приказал законсервировать как стратегический резерв, как только опасность прорыва немцев к нефтяным месторождениям миновала. Но как всякая легенда и эта — только легенда. Нефть в Дагестане есть, и отличного качества, но ее немного. Настолько немного, что в свое время здесь не стали строить завод по переработке, мы отправляли нефть в Чечню. Когда началась чеченская война, перерабатывать стало негде, и отрасль стала приходить в упадок. Тем более что старые скважины пусты, необходима разведка новых… Ну, вчера Али же рассказывал тебе?
— Да.
— Понимаешь, запасы могут оказаться и большими, но для разведки нужны деньги. Где мы их возьмем? Республика и так сидит на дотациях. В свое время Азербайджан, как только получил независимость, заключил с двенадцатью крупнейшими мировыми компаниями договор, по которому они вложили в добычу и разведку 38 миллиардов долларов. Это позволило Азербайджану начать добычу нефти на шельфе. И сейчас Азербайджан добывает 11 миллионов тонн нефти в год. Для нас это нереально. Непросто представить себе инвесторов, которые готовы вкладывать деньги в республику, находящуюся, по сути, в состоянии необъявленной гражданской войны. Да и Москва никак не поймет, что ей делать: то ли «хватит кормить Кавказ», то ли принимать долгосрочные экономические программы…
Из всей этой речи больше всего меня поразили слова: «в состоянии необъявленной гражданской войны».
Не ожидал, что дело так серьезно.
Я думал, речь идет о нескольких сотнях партизан, где-то нахватавшихся радикальной исламской идеологии и теперь превративших свое существование в бизнес. Вы спросите: как я себе это представляю? Я отвечу. Кавказ оплетен сейчас невероятным клубком интересов. Никогда еще нефтяные богатства Прикаспия не притягивали к себе такое количество стран: от Европы до Китая, от США до «Азиатских тигров». Никогда еще противоборствующие интересы не были так непримиримы. Никогда еще на кону не было таких денежных ставок. Нефть! Нефть! Но по-настоящему серьезно другое: Каспийский регион как был, так и остается одним из геополитических «узлов», за обладание которым в разное время с большим или меньшим успехом боролись Персия, Турция, Россия, Англия, Германия… Сейчас игроков прибавилось. В глобальном мире и аппетиты глобальные. Америка уже включила этот регион в зону своих «стратегических» и соответственно военных интересов. Она простодушно хочет нефти. Интересы арабского мира не столь очевидны и лежат в области идеологии — возрождение фундаменталистского ислама, создание Халифата, в том числе и на территории Северного Кавказа. Разумеется, остается еще и Россия — сильно сдавшая в регионе свои позиции, не самый богатый, не самый хитрый игрок, которого «атакующим» регион странам было бы желательно вообще вывести из игры. И те, кому выгодно отколоть от России Кавказ, звонят, например, сторонникам Халифата и говорят: «Слушайте, ребята, надо бы поджарить Россию с юга. В этом мы заодно». Америка будет заодно с кем угодно, когда речь идет о мировом господстве[14]. И в Саудовской Аравии начинают готовить ребят, которые приехали туда поучиться в мусульманском университете. Но уже по особому курсу. А потом они обнаруживаются сначала в Чечне, потом в Дагестане и, оглядевшись, говорят местным парням: парни, хотите тысячу долларов и автомат?
14
Не буду взвешивать аргументы в пользу того, чем был знаменитый «теракт» 11 сентября 2001-го — невиданной по дерзости атакой «исламистов» или мастерски срежиссированным спектаклем ЦРУ. Но, в любом случае, США на 300 процентов сумели использовать «исламистскую угрозу» в своих интересах. Эти теракты развязали Америке руки: Ирак, Афганистан, даже невинная Ливия, невероятные объемы украденной нефти и колоссальные возможности манипулирования людьми и идеологиями — в том числе и «исламским экстремизмом» — вот что получила Америка за 11 сентября…