И речь сейчас шла не про солнечные лучи, которые стали лишь небольшим препятствием. Потоки тьмы не могли добраться до магов под светом, однако уже океан щупалец начал заполнять весь дворец, обволакивая купола даже сверху, выливаясь из окон и устремляясь в глубины города.
Архимаги использовали даже синее божественное пламя, которое лишь на несколько секунд ограничивало распространение мощи тёмного мага. Стоило лишь на секунду ослабить ментальную защиту, посчитать что под солнечным куполом им ничего не грозит, как начинали звучать голоса. Тени убитых уже играли на потолках, кричали в агонии, не понимая за что их подвергли таким пыткам, за что заточили и медленно растворяют. В хоре звучали кличи убитых в сражении воинах, которые ещё не поняли, где находятся и желали убийств своих врагов. Эльфийские души легионеров, души северян, вспомогательных войск — в хоре были все, даже невинные голоса детей и женщин, которые так и не поняли от чего умерли. И громче всех вопила душа Зодиона, требуя хаоса, крови, бессмысленного насилия и жестокости.
Не сразу люди в городе заметили, что королевский дворец, который стоял у подножия стометровой статуи наблюдающего за всем Короля, начал покрываться тьмой. А после и ноги символа всего Стеноса начали становиться тёмными, оскверняться. Страх воцарился среди миллионов жителей от вершащегося на их глаза злодеяния.
И когда уже казалось, что статуя Короля полностью покроется тьмой в небе загорелся шар света, как в день битвы со тьмой. Простой люд уже видел такое после гибели лучшего из правителей, они считали, что это его душа хранит народ. Однако силы в нём было куда меньше, а рядом всегда почему-то находилась королева. Стеносийцы не хотели смотреть правде в глаза, они хотели быть обманутыми, не могли принять факта смерти Короля, видя в любой магии света его божественную волю.
Тем не менее свет действительно смог остановить распространение ужасной тьмы, от которой сердца пропускали удары и тела парализовало. Ведь природа сияния отличалась от магии паладинов Аенора, отличалось от свечения огня, оно было чистым, настоящим, истинным Светом, как и тёмный сосуд был истинным проявлением тьмы, бездной. Щупальца начали медленно отступать обратно во дворец, пока Элеонора спускалась к дворцу верхом на своём белом грифоне.
Была ли магия света королевы сильнее тёмного сосуда и тысяч поглощённых душ? Нет, не была. Однако и Артиос не специально ослабил свою магию. Когда он почувствовал приближение Элеоноры, то в памяти появились воспоминания, которым тёмный маг сильно удивился.
Пронзание собственной души Жертвой не осталось без последствий. Артиос понимал, что чего-то лишится, он знал это и чувствовал. Однако как можно вспомнить об отсутствии того, что было стёрто? Тогда тёмный маг потерял частичку себя, но какую конкретно сказать не мог. И вот теперь он вспомнил, не имена, не черты характеров, не его путь, а нечто другое находящаяся глубже собственного сознания, что по воле случаем было потревожено прибытием Элеоноры. И из-за этого его рука на секунду дрогнула.
— Что вы здесь устроили?! — королеву очевидно не поставили в известность о происходящим. — Кто вы такие?
— Это мои коллеги, они тоже маги Парящего Острова, — поспешил отчитаться какой-то мужчина, который являлся советником и представлял гвардейцем в начале разговора. — Мы разбираемся…
Воины почувствовали слабость Артиоса, однако ностальгическое наваждение уже прошло, и рука с Жертвой сделала взмах. Тут же смелись все барьеры, маги попадали, а шар света едва смог защитить одну королеву. Но после этого исчезли и щупальца.
— Договорились, куда лететь? — как ни в чём не бывало произнёс тёмный маг.
Зифри поднял руку и остановил перегруппировавшихся магов, которые уже готовы были продолжить сражения. Демонстрация силы прошла успешно.
Глава 3
— Мне казалось мы отправляемся в джунгли, — скучающе произнёс Игарсион.
— Сначала заскочим в одно место, — ответил Артиос, убирая свиток с планом Зифри: маг Парящего Острова уточнил многие моменты и требовал точного их исполнения.
— Но разве нам не нужно убить какого-то там древнего? Зифри говорил, что нужно поспешить. Если случится малый прорыв где-нибудь рядом с великим древом, то он может резко проснуться.
— Вряд ли, как я поняла ожидаемое время его пробуждения примерно пять лет. Да и прорывов на данный момент не так много, они начнутся уже ближе к появлению шпиля, лет через двадцать. Времени у нас хватает.