— Благодарю вас, милорд, — произнёс какой-то старик, дочь которого вырвали из его рук: он убивался месяцами, чуть было не спился, пока не пришёл тёмный маг.
— Я ещё не закончил, — Артиос развернул свой меч к селянам. — Настало провести второй суд. Вы виновны в своей слабости, нерешительности, никчёмности. Вас тысячи, но вы трусливо запирались в хижинах, молясь, чтобы беда обошла вас стороной. Не помогали друг другу, ведь приходили не за вами, а за кем-то другим. Вы боялись взять судьбу в своих руки и призвать пару жалких уродов к ответу. Приговором будет…
— Артиос, чтоб тебя, какого хрена ты творишь? — рядом появился Игарсион, окидывая испуганным взглядом побелевших жителей, которые от одного вида Жертвы лишались чувств.
— Я творю правосудие.
— Это называется безумие, — подойдя в упор шикнула Фира, схватив тёмного мага за руку, но тут же отшатнулась от его взгляда.
— Ты забылся, друг мой, — перед Фирой встал мечник, который не боялся ни тьмы, ни Жертвы, ведь и сам когда-то сражался схожим оружием. — У тебя нет права кого-то судить.
— Нет права? А кто так решил? Может быть, кто-нибудь меня остановит? Я сужу их по праву силы. И если кто-то считает, что я не прав, так пусть осудит. Но разве кто-то может это сделать? Призвать меня к ответу?
— Артиос опусти, пожалуйста, меч.
И тогда что-то в глазах мечника заставило тёмного мага задуматься, вернее даже опомниться. Артиос с ужасом осознал, что меч направлен уже не на замок и даже не на безликих селян, а на Игарсиона. Стоило товарищу сказать слово против, как тёмный маг тут же забыл, кто перед ним. Мечник стал препятствием. Раздалось мурчание Кота, который всё это время пытался привлечь к себе внимание и уже забрался на спину.
— Извини, я не прав, — сказать эти слова оказалось сложнее чем убрать Жертву за спину, но всё же они были сказаны.
— Ничего страшного, бывает, — Игарсион тут же улыбнулся и хлопнул тёмного мага по плечу. — Пойдём на корабль, я купил отборного табака. Правда кто его произвёл точно не знаю, так что… Возможны побочные эффекты.
Только вот страх так и остался в глазах лесной эльфийки. Ведь как бы не старался мечник скрыть своей рукой рану нагруди, капли крови всё равно просочились и упали на землю.
Лимен, столица Стеноса, королевские покои.
Элеонора де Трисро недавно вернулась после очередного сражения с врагами. Стоило победить одного, как ещё два грозили покуситься на самое святое, что у неё было. На её страну, за которую умер Король, умер её отец, умерли главы орденов, миллионы людей.
Её растили во лжи, чтобы обезопасить. Королева это понимала и никого не винила, таким было её предназначение. Она продолжит их дела, сделает Стенос великим. Это в её власти, ведь она училась у лучших из лучших. Ей не нужно прокладывать свой путь, достаточно лишь глянуть в прошлое и не повторять ошибок её великих предшественников.
И первым серьёзным решением стал роспуск всех орденов. Столько веков магистры вели в бой своих рыцарей, но за их существование пролилось больше братской крови, нежели крови врагов. Все они думали в первую очередь о благе своих земель, своего ордена, но не о Стеносе и его народе. Они убивали друг друга, хотя должны были стать щитом от внешних врагов.
Следующим шагом были уничтожены храмы богов. Не будет больше походов паладинов, не будет вторжений армий некромантов. Предпосылки способные разделить нас и сделать слабыми канут в небытие за лживыми идолами. И сейчас для этого было самое время, когда народ ещё помнит о Короле, о человеке, который сделал для них больше, чем любой из этих высших. Народ сплотиться вокруг него.
Многие аристократы пытались противостоять ей, боясь потерять влияние и земли, что были ценнее их собственных жизней. Слишком их нравилось иметь дешёвую рабочую силу, сидеть в своих замках, потому что им, видите ли, удалось родиться со знаменитой фамилией. И этот порочный круг был разорван, жестоко и под корень. Аристократ либо расставался с большей частью своих привилегий, либо его род исчезал.
Несколько раз лживые языки чуть было не подняли восстание, однако пусть Элеонора и правила жёсткой рукой, но народ видел в ней наследницу деяний Короля. Она была символом, которому старалась соответствовать. Народ видел это и верил ей.
— Будете праздновать, ваше величество? — в покои зашёл её верный защитник Рикард, галантный рыцарь, любимец народа.