Можно предположить, что в итоге такого процесса интеграции должна была сложится отдельная цивилизация, занимающая большую территорию, но по сути подобная тем, с которых этот процесс начался. Такое предположение я и высказал в книге «Восхождение Запада». При таком подходе, однако, мы не учитываем религиозные, языковые и морально-этические различия, сохранившиеся в рамках образовавшихся империй, и преуменьшаем роль рыночных экономических отношений и торговли с далекими странами в консолидации Среднего Востока древности и объединении его отдаленных и политически независимых окраин. Рыночные отношения, основанные на свободе выбора, выгодно отличались от старого способа накопления ресурсов с помощью аренды и налогов. Человек склонен работать лучше, если его не принуждают. Поэтому, если дать людям возможность свободно покупать и продавать и за счет этого удовлетворять хотя бы некоторые свои потребности, то вполне вероятным следствием этого будет общий рост благосостояния. Эти простые истины, как мне представляется, начали проникать в сознание людей во II тыс. до н. э. и стали нормой в ходе следующего, по крайней мере на той главной арене, где зарождалась транснациональная система, основанная на торговле, т.е. на Среднем Востоке, который становится все более космополитичным.
Все это лишь вскользь упоминается в «Восхождении Запада». Например, я пользовался эпитетом «великое общество», говоря о симбиозе рыночно-товарных отношений и системы налогов и аренды в Месопотамии в период Хаммурапи, но эта идея не нашла применения в моей интерпретации истории последующих столетий и нигде больше в книге не проявилась. Я был слишком поглощен идеей цивилизации и не отдал должное начальным признакам зарождения транснациональной цивилизации.
Существуют основания, по которым расцвет цивилизаций на Эгейском (и позднее Средиземноморском) побережье, а также в Индии после 1500 г. до н. э. можно рассматривать как часть процесса становления транснациональной системы с центром на Среднем Востоке. Историкам давно было известно, что древние греки очень многое заимствовали от более развитых народов Азии и Египта. Нечто подобное происходило также в Северной Индии. В классическую эпоху народы всех трех регионов находились в тесном и непрерывном контакте, а вскоре армии Александра нанесли поражение персам и македонцы и греки стали правителями Среднего Востока. Почему же тогда не считать греков одним из народов, внесших вклад в образование космополитической транснациональной цивилизации? Без сомнения, традиционный ответ на этот вопрос в значительной мере связан с теми событиями, которые произошли позднее, и является отражением существовавшего на этих землях исторического антагонизма между христианством и исламом, между индуистской Индией и ее мусульманскими правителями — хотя в последующие столетия торговые и иные связи, преодолевающие религиозные и культурные барьеры, всегда существовали и с течением времени становились прочнее.
Так или иначе, оставив в стороне причины, можно утверждать, что я, следуя прецеденту, построил описание исторического процесса в I тыс. до н. э. вокруг трех отдельных и четко обозначенных цивилизаций: Среднего Востока, Индии и Греции. Однако этот исторический процесс с таким же основанием можно было бы изобразить и как распространение «великого общества» Среднего Востока на другие страны с отличной культурой. Если принять эту обобщающую точку зрения, то и Китай начинает вписываться в общую систему после 100 г. до н. э., когда вьючные караваны, соединяющие Китай с Сирией, начали ходить регулярно по так называемому Великому шелковому пути. Более того, в тот же период караванная связь дополнялась морскими перевозками, связывающими Средиземноморье с Индией и Индию с Китаем.
Через два или три столетия процветания эта транснациональная общность приходит в упадок главным образом в связи с тем, что по торговым путям распространились опасные заболевания, приведшие к массовой гибели населения, особенно в Римской империи и Китае. Эти демографические потери проложили дорогу нашествию варваров, и в истории Европы наступил период «темных веков». Подобные, хотя и не столь мрачные, времена настали и в Китае после падения династии Хань в 220 г. н. э. Дальние торговые связи на Евразийском континенте пришли в упадок ввиду экономической слабости и политической нестабильности государств на его окраинах. С другой стороны, судоходство в Индийском океане и соседних морях не пришло в упадок, хотя имеющаяся информация столь скудна, что не позволяет говорить об этом определенно.