Профессиональные жрецы с большим размахом и торжественностью проводили грандиозные праздники, соответствовавшие важнейшим моментам сельскохозяйственного года. Храмы превратились во внушительные сооружения, вознесенные высоко над городом, богато отделанные скульптурами и дорогими материалами. Во время торжественных церемоний простые люди были только зрителями; однако в каждом доме имелась специальная ниша для изображений второстепенных божеств шумерского пантеона, с которыми жильцы общались непосредственно. Прихожане же могли приблизиться к великому богу храма лишь в исключительных случаях[74].
Как обрядовая сторона культа, так и сама теологическая доктрина, возможно, выкристаллизовались уже при зарождении шумерских городов и с тех пор постоянно шли в ногу с процессом консолидации управления храмовыми общинами со стороны жрецов, поскольку эти аспекты были взаимозависимыми. Каждый город рассматривался как собственность определенного божества, а его жители — как рабы этого божества. Однако местные боги подчинялись коллективной воле всего пантеона, который собирался каждый Новый год для определения судьбы на предстоящие 12 месяцев и мог изменить решение любого божества, входившего в совет. Таким образом, подданные конкретного бога могли оказывать ему все мыслимые почести, однако в соответствии с высочайшим решением божественных соперников покровителя их могла постигнуть катастрофа. В подобных случаях шумеры полагали, что Энлиль, бог урагана, исполняя верховную волю, разрушил тот или иной город в соответствии с коллективным решением богов[75]. Таким образом, шумерская теология убедительно объясняла превратности жизни в нестабильных условиях орошаемого земледелия в долине Тигра и Евфрата и, используя положение о том, что люди являются рабами богов, внушала им мысль о повиновении священникам.
Эта ваза могла использоваться в храмовых церемониях. Она найдена в Уруке и относится к протописьменному периоду. Высеченный на сосуде рельеф, возможно, изображает встречу Нового года. В верхней части вазы богиня, принимающая дары от людей — своих рабов, чье предназначение заключается в служении богине; точно так же, как назначение помещенных у основания растений и животных — удовлетворять желания и потребности человека, фигуры людей в средней 4 части сосуда замыкают круг бытия в том виде, в каком его представляли себе древние шумеры. Таким образом, на этой вазе отражена принципиальная структура шумерской храмовой общины.
Мы достаточно хорошо знакомы с проявлениями консерватизма в религии и даже в искусстве; но в области технологии на протяжении всей новейшей истории неизменно царил дух новаторства. Однако во времена шумеров ситуация была другой. На этапе возникновения поселений, когда ремесленники вырабатывали профессиональное мастерство в различных областях, когда развивалось искусство ирригации и создавались технологии получения избыточной сельскохозяйственной продукции, когда бурно развивались торговые связи на больших расстояниях, был сделан или впервые применен в широких масштабах ряд важных изобретений. На протяжении этих столетий протописьменного периода был создан арсенал основных технических средств цивилизации Месопотамии, который впоследствии претерпевал лишь незначительные улучшения.
Такой технологический застой, безусловно, отражает стабилизацию прочих аспектов жизни. Храмовые общины укрепились настолько, что стали в состоянии организовать производство, накопление и распределение материальных ценностей за счет использования таких изобретений, как письменность, плуг, колесные транспортные средства, транспортные суда, а также бронзовые инструменты и оружие, и при этом появилась возможность полностью удовлетворить основные потребности людей. Жизнь приобретала характер застывшей священной рутины, которая не давала достаточно мощных стимулов для преодоления силы общественной инерции.
74
См. Edouard Dhorme, Les Religions de Babylonie et d'Assyrie (Paris: Presses universitaires, 1945), pp. 174-282.
75
Henri Frankfort et al, Before Philosophy, pp.229-31. В более поздних мифах роль исполнителя воли богов отводилась Мардуку, богу Вавилона; но почти наверняка это случилось уже в период, когда Вавилон занимал господствующее положение в иерархии городов шумеров.
Трудно удержаться от соблазна рассматривать подобные отношения между божествами как отражение ранней стадии политического развития шумерского общества, когда главные решения, возможно, принимались собраниями граждан. Если это так, то описываемые мифы сложились до того, как политические институты приняли известные из истории формы. См . Thorkild Jacobsen, «Primitive Democracy in Ancient Mesopotamia», Journal of Near Eastern Studies, II (1943), 159-72. Якобсен обнаружил также некоторые следы «примитивной демократии» во времена Хаммурапи, что при условии правильного прочтения древних текстов служит серьезным подтверждением вьщвинутого им тезиса. Однако, даже если автор полностью прав в своих предположениях, выдвинутая им концепция «примитивной олигархии» может быть столь же удачным описанием предложенной им же модели политического устройства.
Интерпретация Якобсеном мифов Месопотамии не является общепринятой. По мнению других исследователей, пантеон шумерских богов сформировался только после того, как в Месопотамии установилась монархия. См. Anton Moortgat, «Grundlagen und Entfaltung der sumerisch-akkadischen Kultur», in Fritz Valjavec (ed), Historia Mundi, II (Bern, 1953), p.239.