— А вот отобедать с вами сегодня не смогу, хотя знаю, как прекрасно здесь кормят, — спокойно перебил Макс. — Счета уже оплачены, так что наслаждайтесь, — запечатлев два поцелуя на щеках Барбары, он откланялся Шарону и удалился.
— Гнида! — в сердцах пробормотала девушка.
— Ты имеешь в виду его или меня? — съязвил Айк.
Она и не знала, что произнесла это слово вслух.
— Макса, — нехотя ответила Барбара, думая про себя, что самоуверенный американец тоже подходит под сие определение. — Он ловкач, какому палец в рот не клади!
— Почему же ты держишь такого агента?
Барбара пожала плечами.
— У него нюх на выигрышные для артистов контракты, тем и ценен. Вот все и терпят.
Айк поймал взгляд девушки.
— А ты терпишь еще и потому, что его отец был агентом твоего отца?
Барбара выпрямилась. Она не хотела заводить разговор об Анджее. С Шароном это была вообще запретная зона, священная область, куда именно ему, как какому-нибудь язычнику, вход заказан.
— Значит, я продолжаю семейную традицию, в чем, надеюсь, нет ничего плохого, — довольно дерзко произнесла она.
— Согласись все же, твой Макс Авери поступил не очень красиво, умолчав об обстоятельствах с Бобом Прайсом и не поставив тебя в известность, с кем именно организовал твою сегодняшнюю встречу, — заметил Айк. Он не спускал с нее глаз. Блестящие каштановые волосы, зеленые миндалевидные глаза, губы цвета спелой земляники, точеная шея, высокая полная грудь — ничто не ускользнуло от его внимания. Шарон даже чуть подался вперед, чтобы получше рассмотреть ее фигуру. Девушка сидела свободно, положив ногу на ногу, под облегающей юбкой четко вырисовывалась линия бедер…
— Ты изменилась…
Барбара напряглась. Осмотр походил на неторопливую и детальную инспекцию, будто Шарон постепенно снимал с нее одежду, лениво отбрасывая тряпки в сторону. Она почувствовала себя голой, совершенно голой.
— Ничего удивительного, — огрызнулась Барбара. — Когда мы виделись последний раз, мне было восемнадцать, а сейчас…
— Двадцать пять, как я понимаю…
Черный полотняный костюм, из-под жакета которого выглядывала кружевная, цвета слоновой кости блузка, очень был ей к лицу. Бронзовые тени искусного макияжа оттеняли зеленые глаза, волосы свободными кудрями раскинулись по плечам… — Ты стала красивой взрослой девушкой, — добавил Айк.
Барбара знала, сколь хорошо выглядит, и хотя сказала себе, что ее совершенно не интересует мнение Айка Шарона, женское самолюбие, тем более самолюбие молодой актрисы, было польщено.
— Спасибо, — коротко поблагодарила она.
— Впрочем, ты всегда знала себе цену.
Барбара вспыхнула. Последнее замечание таило особый смысл. Семь лет назад, явившись в отель «Бурбон», она специально вырядилась в платье с очень глубоким вырезом, рассчитывая обратить внимание Айка на нежные выпуклости своей юной груди…
Сейчас же ей, наоборот, хотелось запахнуть жакет и застегнуться на все пуговицы. Кружевная блузка вдруг показалась слишком прозрачной, юбка чересчур короткой — будто она намеренно стремилась сразить собеседника наповал.
— А почему не отложили съемки, пока Боб Прайс не поправится? — Барбара сделала отчаянную попытку вернуться к главной теме разговора. — Не понимаю, зачем такая спешка?
Посмотрев ей в глаза, Айк покачал головой и лишь потом заговорил.
— Фильм слишком много значит для большого количества людей. Если студия в ближайшее время не начнет съемки, то потеряет права на пьесу. Работа над экранизацией и так чересчур затянулась… Деньги вложены, счетчик включен, производственная машина запущена, и остановка грозит катастрофой… — Шарон помолчал, испытующе глядя на девушку. — Если бы ты снималась у Прайса раньше, я бы понял, почему актриса Барбара Молик предпочитает работать с ним, но ведь это не так! Какая же тебе разница, кто из режиссеров его заменит, — Айк Шарон либо другая кандидатура?..
Разве он не понимает, в смятении подумала Барбара, или поддразнивает специально? Хотя вряд ли Шарон держит в голове столь мимолетный эпизод в своей жизни, когда восемнадцатилетняя девушка беззастенчиво вешалась ему на шею. Не она первая, не она последняя, можно полагать… К тому же, все это было так давно. Глупо сейчас придавать значение хоть чему-то подобному! Но что же ответить, почему Барбара предпочла бы все-таки режиссера Прайса, а не режиссера Шарона? Боится повторения истории, в какую попал когда-то ее отец? Да нет, не столько боится, сколько не может простить. Однако и эту тему поднимать сейчас нелепо…
Барбара отпила глоток сока, остававшегося на дне бокала, механически повертела его в руках.