А он ждал. Шли дни, недели. Они реже стали общаться. Не было уже совместной подготовки к экзаменам: слишком уж интимной становилась эта подготовка – вдвоем, за закрытыми дверями. Они были словно Адам и Ева, внезапно обнаружившие, что они наги. Марина так и не дала ответа. Перед отъездом к бабушке они встретились с Артемом на набережной. Встреча была в радость, однако не была такой непринужденной, как раньше. Марина сообщила, что уедет к бабушке погостить, примерно на месяц, может больше. Артем пожелал удачно съездить, в шутку посоветовал не связываться с местными парнями и обходить за километр сеновалы, просил передать привет бабушке и обязательно найти цветок папоротника в купальскую ночь. Они не обсуждали тему дальнейших отношений, но каждый про себя думал, что эта поездка, возможно, расставит точки над i в этом повисшем вопросе.
Глава 3
Глава 3.
Эльвира вскоре вернулась в купе. В проеме открывшейся двери купе мелькнул силуэт мужчины. Эльвира, входя в купе, обернулась назад, улыбнулась и кокетливо помахала ручкой.
- Эх ты, засоня! – сказала Эльвира. – Пока ты спишь, тут такие экземплярчики ходят в вагон-ресторан! Я вот сейчас с одним познакомилась: он бизнесмен, едет по делам. Такой обаяшка!
- Женатый, наверное, - улыбнувшись, сказала Марина.
- Нет, вроде бы, - Марина пожала плечами. – А может и женатый. Какая разница? К тому же мы время провели приятно, пообщались, он угостил меня. Номерами телефонов обменялись.
- Молодец, сестрица, всегда в строю, даже во время поездки.
- Ага, попробуй тут сдай позиции, - Эльвира довольно улыбнулась. – Ты давай-ка завтракай, а то уже обед скоро наступит. Кстати, мне какая-то ерунда снилась всю ночь: лес, тропинки, огоньки… Это от жары, наверное.
- Может быть. – Марина, встав с полки, разминала затекшие конечности. – Мне вообще долго не спалось.
Марина позавтракала мамиными пирожками, выпила чаю, принесенного проводницей. Потом они с Эльвирой долго болтали обо всякой девичьей приятной ерунде, вспоминая знакомых парней, обсуждая их и перспективы отношений с ними. Марина при этом так и не рассказала сестре про Артема, про его признания и про свои сомнения относительно их отношений как пары. Эльвира не понимала смысл общения с этим «чекнутым некрофилом», как она называла Артема. Вот и не зачем ей было знать про эту ситуацию, по мнению Марины.
Ближе к трем часам дня проводница объявила, что через полчаса будет станция, на которой сестрам нужно было выходить. Они стали освежать внешний вид, собирать в сумку выложенные за время пути вещи. Время прошло быстро. Поезд стал замедлять ход и подавать предупредительные гудки. Замелькали за окном домики, заборы. Вот вдалеке на поляне пестрое стадо коров. А вот и перрон с небольшим строением – зданием железнодорожной станции. На перроне было пусто. Видимо, кроме Эльвиры и Марины, никто сегодня не прибывал. Поезд остановился, колеса заскрипели о рельсы. Марина и Эльвира, обвешанные сумками (Марине пришлось взять одну сумку сестры, так как той не хватило бы сил тащить весь свой багаж), выли на перрон. Вышли еще несколько человек – подышать свежим воздухом во время десятиминутной остановки, чтобы продолжить дальше свой путь потом. Сестры сели на лавку у столба со знаком автобусной остановки. До бабушкиной деревни нужно было добираться на автобусе. Либо идти пешком, по короткому пути через лес. А короткий путь был почти семь километров.
После остановки, когда пассажиры зашли в свои вагоны, и из здания вокзала объявили об отправлении поезда, колеса вагонов снова заскрипели, вагоны начали медленно проплывать, постепенно ускоряясь. Вот и последний вагон, покачиваясь и стуча колесами, пропал из вида. Марина мысленно помахала ему вслед. Стало даже как-то грустно. Эльвира со скучающим видом смотрела вокруг. Она по-прежнему до конца не смирилась с перспективой отдыха в глуши. Между тем, время шло, уже двадцать минут как должен был подойти автобус. Но его не было. Не было и пассажиров, кроме Марины и Эльвиры. Сестры поглядывали на часы, с досадой думая, что можно вообще-то и пунктуальнее подавать транспорт на посадку. Тут из здания станции вышла женщина средних лет, в цветастом летнем платье и пергидрольных кудряшках на голове. Она подошла ближе к девушкам. Солнце рассыпалось брызгами на асфальтированной площадке перрона, отражаясь в стеклянных зеленых кристаллах ее серег, способных «натрудить», пожалуй, любые уши. Такие же бусы бутылочного стекла украшали уже утратившую свежесть зону декольте. Женщина встала возле сестер, уперев руки в боки.