Участковый ушел в здание станции. А Марина и Эльвира, навьючившись сумками, проклиная местную транспортную инфраструктуру, пошагали по короткой семикилометровой дороге.
Буквально в пол километре от станции начинался лес, через который пролегал путь в деревню. По мере приближения исчезал из воздуха запах креозота, исходящий из нагретых солнцем шпал. Зато более отчетливым становился прохладный, влажноватый лесной дух, соединяющий в своей богатой композиции запах мха, коры деревьев и лесной подстилки из прошлогодних прелых листьев. С веток деревьев перекликались птицы, где-то куковала кукушка. Доносился стук – дятел старательно искал пропитание. Жужжали насекомые. Вот и тропинка – совсем не широкая, почва немного красноватая. Тропинка местами пересекалась корнями деревьев. Кое-где даже остался след от весенних канавок, прорытых напористыми ручьями. По этой тропинке, от усталости и досады не в состоянии оценить красоты окружающей природы, шагали Эльвира и Марина. В обеих руках у них были дорожные сумки. Эльвира уже останавливалась, чуть отойдя от станции. У себя в сумке она отыскала более-менее подходящую обувь, потому что в ее босоножках было просто нереально пройти всю дорогу даже налегке. Она обула легкие тапочки из светлой ткани, с мягкой подошвой. Тем не менее, сумки ощутимо усложняли их путь. Закончилась вода, которую сестры брали в дорогу. В лесу было гораздо прохладнее, чем на солнцепеке, однако упрямые лучи солнца проникали и в лесную чащу, сквозь кружево листвы, прогревая кору деревьев. От сосен, растущих местами, исходил густой, дурманящий аромат смолы. Листья берез, перемежающих хвойные деревья, блестели на солнце. Трепетали листья осин, будто в ознобе.
- Маринка! Я сейчас, наверное, упаду уже без сил и сгину в этой чаще, - Эльвира страдальчески закинула на плечо сползший ремень дорожной сумки. – Это же просто пытка! Как же мы доберемся до деревни? Эта дорога, наверное, никогда не закончится!
- Эля, мы, по моим подсчетам, прошли уже примерно половину леса, скоро мы выйдем в поля, а там еще немного – и мы у цели. Ну, потерпи, сестричка! – Марина отмахнулась от надоедливой мошки, которая так и норовила вгрызться в нежную девичью щеку.
- Вот! Эти проклятые насекомые! Ну почему мы не запаслись никаким дихлофосом? Мне все ноги уже покусали, и обмахиваться никак не получится, руки же заняты. И пить охота.
- Элечка! Ну, пошли, не отставай! У нас ведь нет никакого выхода, только вперед. На станцию уже нет смысла возвращаться, мы ведь столько прошли. А лес скоро кончится.
Эльвира, вздохнув и снова забросив повыше на плечо ремень сумки, поплелась за Мариной. Марина подбадривала сестру, как могла, но у нее и самой уже силы были на исходе. Помогало, что она ходила раньше часто в походы, таскала свой багаж. Нужен был привал. Марина решила, что как только они минуют лес, они упадут отдыхать прямо в поле. Эх, попить бы, хотя бы глоточек воды! В горле песчаная сухость, язык прилипает к нёбу. Бедная Эля, для нее ведь раньше таких испытаний не было. Вот, и ноги все уже в красных следах от укусов этих противных комаров и мошкары. Да и у Марины ситуация была не лучше. Сразу вспомнилось, как однажды, в детстве, она упала в заросли крапивы, когда перелазила через забор. Она гостила на даче у своей подруги. Тогда все жутко чесалось и жгло. И сейчас тоже, зудели и руки, и ноги, покусанные жадными до человеческой крови насекомыми. И вдруг… О, чудо! Это же просто оазис! Они вышли на полянку. Вид у полянки был сказочный: почва была покрыта невысокой нежной, светло-зеленой травкой, а примерно посередине полянки, лаская небольшие округлые камушки, вырвавшись из недр земли на свет Божий, журчал родничок. Рядом с родником лежал на земле ствол дерева.
- Эля! Смотри, какое чудо! – Марина в восторге, бросив на землю сумки, быстрым шагом подскочила к роднику. Она упала рядом на колени, стала ладошкой зачерпывать воду и пить ее, жадно, нетерпеливо. Студеная вода обжигала рот изнутри, от холода ломило зубы. Эльвира последовала примеру сестры. Ей не верилось, что сейчас она утолит жажду. Напившись из родника, девушки начали этой чудесной водой умывать разгоряченные лица и даже смочили конечности, истерзанные гнусом. Потом они в изнеможении сели на ствол дерева. Стол был теплым, кора приятно пахла. Девушки вытянули уставшие ноги, сняли обувь. Упершись руками за спиной, Марина подняла вверх лицо, подставив его солнцу. Некоторое время сестры молчали. Потом Эльвира, оглядевшись вокруг, заговорила первая.