Эльвира упала на колени и поползла к Николаю, протягивая руки. Николай почувствовал волну отвращения и жалости к Эльвире. Прижимая кричащего малыша одной рукой, он другой оттолкнул Эльвиру. Девушка упала, как скошенный колос, на грязный липковатый пол.
- Ты безумная, озлобленная, лишившаяся совести! – с горечью произнес Николай. – Ты ненавидишь свою сестру, ты готова уничтожить маленькую, ни в чем не повинную жизнь. И ты думаешь, что после этого я захочу быть с тобой? Да ты не лучше этой старой ведьмы!
Николай взглянул на Агнешку. Та стояла, закатив свои глаза, отчего были видны одни белки. В одной руке она по-прежнему сжимала нож. Ведьма вся тряслась. Рот ее покривился. Она хрипела, произнося какие-то непонятные слова. Николай сплюнул от отвратительного зрелища.
- Раз ты так закостенела в своей злобе и зависти, можешь оставаться здесь, со своей помощницей, - бросил он Эльвире, которая уже поднялась с пола и смотрела вокруг обезумевшими глазами.
Эльвира ничего не ответила, только закатилась приступом одержимого смеха – визгливого и надрывного. Еще раз плюнув, Николай развернулся, чтобы выйти из проклятого круга и вместе со своими друзьями, с ужасом наблюдавшими за происходящим, покинуть адскую избушку и отдать малыша матери. Но не успел он сделать шага к линии из свечей, как вдруг почувствовал резкий удар в спину и жгучую боль, разливающуюся и пульсирующую между лопаток. Он медленно обернулся назад и увидел Эльвиру, сжимающую в руке нож, который мгновение назад держала Агнешка. С клинка капала кровь. Эльвира, взглянув в глаза любимого, затуманенные болью, снова залилась смехом и прокричала:
- Да, любимый, я останусь здесь! И ты тоже здесь останешься, со мной, навсегда! И будьте вы все прокляты!
Николай, чувствуя, что теряет сознание, попытался сделать шаг, чтобы преодолеть круг и отдать ребенка Степе. Но тут случилось неописуемое. Огоньки свечей, расставленных по кругу, неожиданно слились воедино, и к черному потолку взвилась огненная стена. Пламя рванулось из печной топки. И вот уже стены расцветают множеством огненных цветов. Николай чувствовал, что вот-вот упадет. Но он должен был спасти своего маленького тезку, пусть сам он остался бы здесь. Как из тумана, до него доносились крики друзей. Он из последних сил стащил с себя ветровку, укрыл ею малыша и своей лицо и шагнул сквозь огненную преграду. В следующий момент его сознание поглотила тьма.
Глава 38
Глава 38.
В окно врывался поток солнечного света, разливающегося в белизне больничных стен. Солнечный зайчик затеял озорную игру на потолке. В воздухе смешался запах хлорки, спирта и лекарств. Николай с трудом приподнял веки и увидел в стене напротив приоткрытую дверь и раковину у стены рядом с проемом. Он с трудом, как в полусне, ощущал свое тело, затекшими мышцами вдавленное в матрас. К реальности возвращала ноющая боль между лопаток. И еще одно, приятное, ощущение чего-то теплого и шелковистого под пальцами руки. Он с трудом оторвал «чугунную» голову от подушки, и его пересохшие губы дрогнули в улыбке. Он увидел, что рядом с больничной койкой на табурете сидит его Марина. Она спала, облокотившись на край кровати, прижавшись головой к его руке. Николай почувствовал, как по его щеке скатилась слезинка, прокладывая влажный соленый след сквозь щетину. Он непослушными пальцами провел по волосам любимой. От прикосновения Марина вздрогнула и выпрямила спину. Ее бездонные глаза цвета моря у рифов увлажнились. Она обеими руками нежно сжала пальцы Николая и прильнула к ним губами. Марина тихонько плакала. Так много хотелось сказать ему - но не было сил, слишком много она страдала эти дни, неотрывно дежуря у любимого в палате. Она сама ухаживала за Николаем, любовно обтирая его тело влажным полотенцем, контролировала процедуры, нежно разминала затекшие мышцы. И разговаривала с ним. Просила остаться с ней, или забрать с собой. Но только не бросать. Рассказывала сказки, которые сама сочиняла. Тихонько напевала песенки. И молилась. Молилась и плакала, пытаясь слезами, как живой водой, вернуть любимого. И вот чудо свершилось. Он снова здесь - гладит ее по волосам и плачет вместе с ней.
- Мариночка, родная, любимая, не плачь, я с тобой, - проговорил он слабым голосом.
- Да, Коленька, я почти не плачу, только не волнуйся и много не разговаривай, - Марина выпрямилась и стала утирать руками слезы. - У нас теперь все будет хорошо, ведь ты снова вернулся ко мне.