Принесли воду. Пискунов уселся, как было сказано, поудобнее вытянул ноги.
— Подровняйте сзади, чтобы не висело, — попросил он, — височки прямые, если можно, только не много снимайте, а то и так ничего нет.
Алексей Гаврилович некоторое время старательно трещал машинкой, а Пискунов наблюдал за ним в зеркало. Проговорил в раздумье:
— Так вот, насчет романа. Такое впечатление, что ваш благородный порыв… не совсем бескорыстный. Хотите быть в то же время оправданы, вы, лично. Что за опасность грозит? И откуда вдруг?
Вопрос, похоже, попал прямо в цель, потому что Алексей Гаврилович слегка замялся, но лишь на какое-то мгновенье. Опровергнуть не пытался.
— Ах, да вы ничего не знаете! Вот недостаток отдельной камеры — дефицит информации, — тараторил он с деланным оживлением. — Произошли изменения политического климата — в сторону потепления. Скоро потянутся всякие там репрессированные. Хоть под землю с головой зарывайся! Понимаете наше-то положение какое? Жуть!
— Ах, вот оно что. Понимаю. — Пискунов умолк и долго сосредоточенно думал. Наконец произнес: — Лично у меня нет сейчас против вас злобы. Мечтал о священной мести, разжигал в себе гнев. А сейчас — нет. Поэтому ваше предложение принимаю, хотя обещаний пока не даю. По-моему, сзади очень хорошо. — Пискунов рассматривал себя в зеркало, которое Алексей Гаврилович подставил и держал.
— Кроме одного! — Он правил теперь на ремне бритву. — Эти ваши листочки надо уничтожить. Чтобы не возникал соблазн. Не беспокоит бритва? Волос у вас на бороде жесткий, а на голове мягкий… — Некоторое время смотрел внимательно.
— Шея моя не стимулирует? — спросил Пискунов с кривой усмешкой.
Тот захихикал, но ничего не ответил, ни да ни нет. Продолжал свое:
— Весь вопрос, как уничтожить. Лучше всего, конечно, сжечь, но банально. И мы же не святая инквизиция, цивилизованные люди как-никак. Можно закопать, но возникнет желание откопать. Вот что я придумал: утопить, как щенят! Согласны? В реке.
Пискунов поморщился: вот же настырный тип!
— Попробую. — Они переговаривались через зеркало, и Михаил вдруг вспомнил свое ощущение еще в шахматном клубе — что они где-то виделись. Вот так и познакомились — в парикмахерской, где его знакомый, видно, тайком упражнялся. Он еще тогда машинально коснулся зеркала, беседуя с изображением.
Зазвонил телефон. Алексей Гаврилович снял трубку и по мере того как слушал все больше мрачнел. Благодушного настроения как не бывало. Резко бросил кому-то:
— Машину мне немедленно! — Торопливо убирал бритвенные принадлежности, поясняя озабоченно: — Только что сообщили: пришелец совершил побег из тюрьмы. Как он меня подвел! Даже не посоветовался! Нужно срочно разыскать. Неизвестно, чего еще он может натворить.
Михаил стирал с лица остатки мыла, побриться до конца не успели.
— Хотите поймать — и?..
— Где он может быть? Поедете со мной, поможете найти. — Алексей Гаврилович халат убрал, облачился в форму.
Через некоторое время сияющая генеральская машина, вальяжно покачиваясь на рессорах, мягко плыла по улицам праздничного Бреховска, держала путь к Зеленому острову — именно этот маршрут подсказало Пискунову внезапное озарение.
Последний бросок
Как всегда перед начетом связи с Руо, пришелец изгонял из головы все мысли и чутко прислушивался к себе, ожидая возникновения энергетического поля, это ощущалось в виде легкой вибрации во всем теле. Они общались на кратком математическом языке: чтобы сделать одно небольшое сообщение, роботу приходилось подолгу колесить по городу, собирая информацию везде, где только можно; ни газетам, ни местному радио он не доверял.
Обычно робот выходил на связь точно в условленное время, минута в минуту, секунда в секунду. На этот раз Руо молчал. Беспокойство Герта все нарастало.