— Помни, ты должна любить меня! Только меня. Всегда вместе! Ради общей цели!
Он еще что-то говорил горячо и убедительно о том, как важно, чтобы она стала частицей его самого, а ее жизнь слилась с его жизнью. Уилла не слушала, пыталась разобраться, что же с ней происходит и почему этот торжественный миг оказался таким будничным, как бы прошел стороной, и почему ей так больно…
Когда пришелец собрался уходить, она остановила его в дверях. Сказала с ноткой озабоченности:
— Герт, что такое у тебя на штанах сзади? — Он вопросительно изогнулся, чтобы увидеть. — Как будто на куриное яйцо сел. Вечно ты во что-нибудь… — Боже, да что это она в такую минуту? — Не беспокойся, милый, я постараюсь отстирать, когда вернешься. Возвращайся поскорее.
Уилла вышла на балкон. Отсюда, сверху, она увидела робота, смешно ковылявшего на коротеньких ножках. Рядом с ним фигура Герта казалась приплюснутой, как бы прижатой к земле и вызывала укол снисходительной жалости. Уилла подавила невольный вздох.
А те двое проделали тот же путь, что и Герт несколькими часами раньше. За считанные мгновенья Руо проигрывал разные варианты поведения Булкина, выбирая наиболее вероятный. Они шли по следам минигопса и достигли мемориального кладбища в тот момент, когда инспектор по кадрам, как мы помним, уже освоил навозную кучу, выбрал место посуше и теперь крепко спал, посвистывая и похрапывая.
— Он здесь! — сказал Руо. Герт молча кивнул, всматриваясь в темноту. Остается сделать всего несколько шагов, и все встанет на свое место. Он вернет минигопсу его прежний облик, и они все трое навсегда покинут это время. Полная луна выплыла из-за туч и высветила контуры памятников. Пришелец стоял и смотрел. Этих нескольких шагов он так и не сделал.
Часть вторая
УБИЙЦА ИЛИ ЖЕРТВА
Цепная реакция
1
Прокурор города Бреховска Евлампий Кузьмич Матюшкин был человеком старой закваски. Вообще поведение его часто не укладывалось в привычные рамки. Любил, например, поработать в выходные дни, когда нет вокруг суеты, телефонных звонков, когда не лезут в кабинет поминутно то с одним, то с другим. Делать было нечего, но Валентине, работавшей секретарем у прокурора, приходилось высиживать в приемной: готовила крепкий чай с лимоном. И когда дежурный милиционер с проходной доложил о появлении странного посетителя, поступила ответная команда: пропустить.
Они едва посмотрели друг на друга, как сразу почувствовали взаимную симпатию, особенно прокурор. Когда же Семечкин заявил, что пришел добровольно подвергнуть себя самосажанию, изложив кратко причины такого решения, Евлампий Кузьмич сильно расчувствовался и заключил посетителя в объятия. После этого полез за платком и долго аппетитно сморкался, а нос у него был мощной работы, крупный, ноздреватый, с фиолетовыми крапинками на красном, поэтому вся процедура потребовала времени. Покончив с этим, он показал на стул, приглашая садиться, и сам удобно устроился в кресле за столом, а лицо сделал не официальное, а дружески внимательное. Спросил, не скрывая симпатии:
— Значит, дорогой мой, говорите, воруете понемножку?
— Увы, это так! — Семечкин обреченно вздохнул. — А что делать, гражданин начальник? Каждый день что-нибудь новенькое. То одно, то другое, то третье. Протягивает руку и называет нужную сумму. А сумма эта, извиняюсь, равняется…
— Месячной получке! — догадливо подсказал прокурор и лукаво прищурился, демонстрируя свою эрудицию в данном вопросе.
— Даже бывает и больше, — раскрывал душу Семечкин. — А каково это мне, человеку передовых убеждений? И попробуй откажи! Так посмотрит… Глазищи, как у крокодила! У меня после этого, верите, расстройство желудка на нервной почве. И не знаешь, когда прихватит и где!
Прокурор с удовольствием закурил и пододвинул пачку.
— Курите? Прошу! — Посоветовал: — Хорошо помогает рисовый отвар. Варить до густоты, а потом откинуть на дуршлаге. Кора дуба тоже.
— Да все перепробовал. Таблетками спасаюсь, пью для профилактики. Если бы не моя гражданская совесть… Ах, гражданин прокурор!
Евлампий Кузьмич стряхнул пепел в цветочный горшок. Уточнил:
— Протягивает руку — жена? Или, возможно… Если честно? — тонко прищурился, подмигнул не без лукавства, поощряя к откровенности.
— О чем вы говорите! Бог мой! Уж и думать забыл!
Прокурор откинулся в кресле, шутливо погрозил пальцем.
— Ну-ну ну! Знаю я вас. Шалунишка! Ах, женщины, женщины! По нашей статистике, — пояснил он, — девяносто девять процентов всех преступлений, связанных с растратой, обязаны женщине. А как им откажешь? Но, по-моему, вы все-таки преувеличиваете. Если это жена, то должна как-никак понимать. Объясните ей, убедите. Чем все может кончиться для вас.