— Нестоящий этот фильм, чтоб ты знал, мне мама сказала! Другое дело, я сейчас покажу, — Дима встал, изящным жестом поправил плавки и нахмурился:
— Прощайся с белым светом, змея подколодная! Эге-гей! Йо! Куда ж я сигарету выкинул?
— Там дальше, а то он мне недавно прожег, смотри, — он повернул к Саше голень.
— Что ты врешь! Я тебе на ляжке прожег, а ты что показываешь? Сюда! А это родимое пятно!
Саша тем временем вовсе не интересовалась отметинами на ногах, а наблюдала манеру его курения. Она неожиданно рассмеялась, и, когда сигарета была почти докурена, попросила его надуть щеки, приподнять подбородок и немного скосить глаза.
— В художественном музее, в Севастополе, зайди как-нибудь посмотри бронзовую скульптуру одного итальянца… ну, там найдешь, изображен мальчик, который впервые курит папироску, чем-то похож на тебя, такой милый…
Дима смутился и затеял соревнование в свисте: один свистел в два пальца, другой верещал, перекрывая свист.
Они до смерти напугали этим бородатого человека в очках и трикотажных шортах, Другой человек, находившийся с ним, высокий, в модной шляпе, без стеснения рассматривал Сашу, в то время как его собственная хрупкая дама в длинном платье отпрыгивала от волн и все не решалась ступить в воду.
Чуть поодаль экипировались подводники, Саша уже после обратила на них внимание, на серую, будто акулью, жесткую шкуру. И среди них был один, так напомнивший ей Дениса, каким он был, когда она уезжала: коротко стриженный и потерявший ту особую скованность, которая раньше отличала его. Она снова начала сомневаться, он это был или ей только примерещилось, снова всплыла картинка, когда по склону спускались молодые люди, и девушка так мило поправила ему волосы. Саша неосознанно повторила движение ее руки. Дима заметил, что ей стало грустно.
— Просто я сегодня улетаю, самолет вечером. Конечно, я поговорю с Давидом и приеду за тобой осенью… Согласен подождать?
— Подожду, — Дима воспринял сказанное как пустую шутку. — А у нас здесь Турция рядом! Скажи, Турция рядом!
— Ну, если вплавь через Черное море готов, то рядом. Тоже мне! Это Волчий клык рядом, чтоб ты знал!
Там, где могут поместиться только подростки с их идеальными для этого телами, в ржавых и зеленых складках нависшей скалы, как муравьи, сверху, чуть выше этих карнизов, где, собственно, и срывается в море степь, люди боятся даже подходить к краю.
— Какую трещину дало, вот бы посмотреть, как грохнет! Был бы обвалище! А сколько жертв!
— Лучше не надо, но хотел бы посмотреть, как оно все обвалится… Видел, как в кино взрывают дом и падает стена? Так то игрушки!
Через минуту они уже бежали под этой скалой. Будто появилось новое молодое тело… Ободранная соленая кожа… Все мечется и кренится в сознании: горизонт, пенистые валуны внизу, гул и слизистость в ступнях. Мокрая известковая стена сталкивает тебя в водоворот плоскостей и горизонтов, и с тем, чтобы не поддаться этому импульсу, не сорваться, необходимо бежать, бежать, не видя себя, забыв, что ты уже существуешь четыре часа спустя в салоне самолета, поэтому умереть не можешь.
Обрывы, карнизы, крошащиеся и скользящие от позавчерашнего дождя. Небо стало каменным и накренилось, но ребята обладали магической способностью к слиянию со всем этим, и если бы каменное небо придавило их, они не успели бы даже почувствовать смерти.
— Дима, не кричи, тут при любом крике будет обвал.
Дима, конечно, тотчас же крикнул, что разъярило его приятеля:
— Вот выйдем, получишь!
Ребята, проходя под скалой, очень пугались каждой волны, которая билась о стену, их небольшие тела вполне могло разбить подобным ударом. При первом подъеме карабкаться по скалам еще удобно, потом перегонная дорога сужается и необходимо ускорять ход, требовалась только фраза первого испуга.
— Какой здесь песочек мягкий, словно пудра, а там ноги колет… Другой раз смотри, и соскользнешь…
И они сорвались бежать. Иногда со страхом она, опомнившись и протрезвев, думала, что не сможет вернуться и сорвется, что они так далеко зашли, что люди уже не видны, и даже крика никто не услышит. В такие моменты вспоминаются вдруг совершенно нелепые мелочи. Чемодан еще не собран, нижнее белье разбросано на кровати. Не дай бог, кто заглянет в комнату!
По веревке они взбирались на площадку, где устроен был вход в туннель, Саша шагнула на выступ, рассчитанный на одиннадцатилетних, нога соскользнула, закачалось море и сдвинулись скалы, нахмурились и пошли маятником взбалтывать морскую пену. Хаау! Голенью воткнулась в острие камня, но сознания хватило, чтобы от боли не разжать рук и подтянуться.