Выбрать главу

Может, на этот раз она никуда не уйдет, как только приду я?

5.

Не помню, как я оказался внутри. Вот честно!

Помню, что как только я вошел, позади меня сразу послышался звук автоматически закрывающейся двери. Внутри царил полумрак. Маленькие стеклянные полки отражали тусклый свет от нескольких слабых лампочек, вроде габаритных огней, оставленных включенными, чтобы в магазине был хоть какой-то свет на случай кражи. Я быстро оглядел помещение, надеясь понять, где я нахожусь.

Лично я не разбираюсь в предметах роскоши. И тем более не могу судить, какой бренд хороший, а какой плохой, не говоря уже о том, чтобы определить, подделка это или оригинал. Тот крошечный опыт, который у меня есть в этой области, получен от одних моих шапочных знакомых, снобов, которые существуют, убеждая народные массы, что разбираются в предметах роскоши, параллельно занимаясь поисками жертв, которые дали бы им денег в долг, который они почти никогда не возвращают. Можно было просто заслушаться, когда они восхваляли металл и стекло, ткани и кожу, приписывая им почти человеческие характеристики. От них я слышал истории о различиях в качестве между Гуччи и Прада, о разложении спектра ароматических ощущений духов от Ива Сен-Лорана, о ненавязчивой элегантности и очаровании благородного аристократизма, предлагаемого Тиссо, барочной изысканности Версаче, иногда переходящей в высокомерие, о стиле настоящего мачо Армани, в любой момент готовом превратиться в символ нежности и чувствительности, о звездном ренессансе на грани китча в кристаллах Сваровски. И так далее.

По географическому положению моего места жительства и в результате общения с представителями самых разных общественных слоев на рынках, я хорошо разбирался только в турецком золоте. Но и его я давно не видел, и еще вопрос, являюсь ли я наиболее подходящим человеком для его надежного опознания.

В темноте я ничего толком не разобрал, ничего знакомого не увидел, и тем не менее у меня вдруг сперло дыхание, и я автоматически, сам не понимая почему, упал на колени. Внезапно я полностью осознал ситуацию, в которой оказался, и в испуге проклял момент, когда решил мировую дилемму худшим из возможных способов. У меня перед глазами со скоростью молнии промчалось мое предполагаемое будущее, равнозначное тьме ада.

Я упал ничком на живот и растянулся, насколько мог, пытаясь слиться с напольной плиткой. Если смотреть сверху, я, наверное, казался застреленным. Я перестал дышать. Потом, наконец, я глотнул воздух и прислушался. Ничего не было слышно, ничего не было видно. Я повернул голову влево, прикоснувшись правой щекой к холодному мраморному полу, и увидел несколько полок, симметрично расположенных в центре магазина. Я повернулся на другую щеку и увидел там, в глубине, тяжелую завесу и еле заметную дверь (или двери). Сердце у меня билось так сильно, что тело отскакивало от плитки. Потом я посмотрел наружу сквозь витрину и не увидел никого. Я сводил свои движения к минимуму, опасаясь какого-нибудь датчика, активирующего тревогу при обнаружении ползущего человека. То, что он не сработал, когда я вошел, я объяснил тем, что вошел вполне прилично, через открытую дверь, как это делает большинство честных граждан. Но если я честный гражданин, то почему я лежу на холодном полу? Если я честный гражданин, почему я так боюсь, почему не предпринимаю никаких действий?

Чтобы доказать самому себе свою честность, я решил немедленно и без всяких колебаний подойти к двери, а потом, когда она откроется, выскочить одним прыжком, а затем убежать как можно дальше. Но как я завтра докажу свою честность, если все это снимается на камеру? Я надеялся, что меня не узнают, так как я лежал на животе и в таком положении никто не мог увидеть моего лица. Я пополз к двери. Сверху я был похож на черепаху, вылезающую из моря на песок, чтобы отложить яйца.

Я по-пластунски начал приближаться к двери, но тут же замер, потому что за витриной снаружи промелькнула какая-то человеческая тень. Или мне так показалось.

Я подождал еще немного, и когда совершенно уверился, что там никого нет, и ничто не движется, я вскочил и в два прыжка оказался перед дверью, ожидая услышать спасительный шум разъезжающихся створок.