— Не понимаю.
— В странегдевторникбылввоскресенье.
— Что за глупости?! — засмеялась девочка.
— Вовсе не глупости. Это враки.
— И что ты там делал?
— Ловил медуз и приучал их чистить зубы.
— У медуз нет зубов.
— Знаю. Я и не говорю, что у них есть. Я только сказал, что приучал их чистить зубы.
— А потом?
— Там, где я был, нет никаких «потом». Там всё бывает в одно время. Ешь и в это же время спишь, читаешь стихи, играешь в футбол, думаешь о дедушке, пройдёт ли у него ревматизм, зеваешь и рвёшь вишни.
— Так не бывает, — сказала девочка.
— Бывает, когда врёшь. Когда врёшь, всё бывает.
— Ничего не понимаю! — пожала плечами девочка. — Ты же был на море. Лучше бы прямо сказал, что был на море.
— Нет, не лучше.
— Почему?
— Потому что ты и так знаешь. Зачем я буду говорить?
— Ты и на теплоходе ездил.
— Ну какой интерес говорить? Ты даже это знаешь.
— Ты ракушки привёз.
— Вот видишь, всё тебе известно. А я могу рассказать такое, чего ты не знаешь.
— Чего?
— Например, у меня есть чернильница, и в ней живёт голубой сверчок. На ночь я открываю чернильницу, сверчок вылезает на балкон и поёт. А ещё однажды я нашёл у себя в ухе кузнечика. Он участвовал в бегах, получил приз — корону из листьев, но ему захотелось есть, и он её съел.
— Ну что ты выдумываешь?! — сказала девочка. — Так ты можешь до завтра говорить. Давай лучше пойдём купим точилку-автомобильчик.
— У меня нет денег, — сказал мальчик.
— У меня есть. Меня послали купить кофе, но я скажу, что играла с тобой и потеряла их.
— Э, так не пойдёт! — сказал мальчик.
— Почему? Это ведь тоже враки.
— Мне такие не нравятся. Мне нравятся только мои враки.
И он отправился играть с кузнечиком, которого нашёл у себя в ухе. А после надо было отвинтить крышку с чернильницы, потому что уже вечерело, сверчкам пора было на балкон петь.
Октав Панку-Яш
МУЖЧИНЫ, ЗАЙЦЫ И АСПИРИН
— Добрый вечер, дорогие товарищи, — сказала с улыбкой телетётя, которую все хорошо знают.
— Добрый вечер, — ответил папа.
— Познакомьтесь с программой передач на сегодня…
— На нас сегодня, пожалуйста, не рассчитывайте, — сказал папа. — Мы посидим только несколько минут, не больше. Мы, если хотите знать, простужены, мы кашляем и чихаем. Нам надо пить чай и принимать аспирин. Через пятнадцать минут чай будет готов, и мы перейдём в другую комнату, ляжем в постель и укроемся двумя одеялами. А вы продолжайте.
— Вас, конечно, интересует, какой будет погода…
— Вообще-то интересует, — ответил папа, — но сейчас мы не собираемся выходить из дому.
— В горах отмечаются снегопады…
— Приятная новость, — заметил папа. — У меня в Предяле друг, вы его, наверное, знаете, это усатый милиционер с вокзальной площади. В сильные метели он похож на снеговика. Только нос у него собственный, а не морковный, как у прочих снеговиков.
— Дунай сковало льдом…
— Вот это мне совсем не нравится! — сказал папа. — В дунайских водах живёт множество рыбок у них ни пальто, ни валенок.
— Самая низкая температура отмечена в городе Пьятра Нямц…
— Скажите! — оживился папа. — Как интересно! Значит, именно в Пьятра Нямц… Наверное, на улице. А в пекарне, должно быть, жарко, как на летнем солнцепёке.
— На побережье скорость ветра превышала сто километров в час…
— Вечно он куда-то торопится! А куда, хотел бы я знать? Какие у него дела? Впрочем, это нас не касается. Я его знаю хорошо и уверен, что у светофоров и на опасных поворотах он замедляет скорость.
— Мы передавали сводку погоды…
— Одну минуту, — сказал папа. — Вы рассказали про Пьятра Нямц и побережье, но не упомянули о Васлуе. А там живёт наш дедушка. Когда начинаются холода, у него колени ломит. Мы послали ему электрическую грелку — пусть лечит колени, а он и смотреть на неё не желает. Что вы скажете об этом непослушном дедушке?
— Передаём телевизионные новости…
— Напрасно вы переменили разговор, — сказал папа. — Эту историю с дедушкой мы так не оставим. А вот, кажется, засвистел чайник. Очень сожалею, но нам придётся расстаться. До завтра, уважаемая. — И папа протянул руку, чтобы выключить телевизор.
— Послушаем ещё немножко, папочка, — сказал мальчик.
— Судно «Галац» возвратилось из дальнего океанского плавания, — сообщил телевизор.
— Очень вас прошу, не говорите одновременно, а то я запутаюсь, — сказал папа.
— Послушаем ещё немножко…