Им исполнилось уже восемнадцать лет, когда царь отправился однажды в гости к соседнему царю. Перед отъездом он вручил сыну связку ключей и позволил ему входить во все комнаты, кроме той, что отпиралась золотым ключом.
Не успел царь отъехать, как его сын уже стоял у дверей запретной комнаты. Он отпер их и увидел в окне, за дальней далью, высокую башню из чёрного дерева и перламутра, а в саду близ неё понуро сидевшую деву, Киру Киралину, такой неописуемой красы, какой и свет не видывал.
Полюбилась сердцу Дафина далёкая дева-краса.
— Государь-батюшка, — сказал он царю, едва только тот воротился домой, — отдай за меня Киру Киралину!
— Я не велел тебе входить в ту комнату, сын мой, — ответил царь. — Я знал, что стоит тебе увидеть Киру, как ты полюбишь её навеки. Знал я и о том, сколько труда придётся тебе положить, чтобы добыть красу ненаглядную…
— Я всё преодолею, отец, по непременно женюсь на Кире Киралине. Не то умру с горя.
Он и в самом деле занемог и таял с каждым днём.
Царь с царицей любили сына пуще самой жизни. Увидев, как он сохнет от тоски, решили они послать сватов к отцу Киры Киралины. Но тот ответил, что нет, мол, у него дочерей на выданье. Кира Киралина ещё слишком молода, чтобы выходить замуж.
Но Дафин не унимался. Стал он просить у родителей дозволения самому отправиться в далёкую Страну Закатного Солнца, посвататься за Киру Киралину.
С великой печалью, проливая горькие слёзы, расстались царь с царицею со своим наследником.
— Поезжай с ним, Афин, — молвил царь. — Будь ему защитой в беде.
— Поеду, государь, — ответил тот. — Отчего же не поехать…
И отправились побратимы в Страну Закатного Солнца искать Киру Киралину.
Долго ехали они и однажды вечером добрались до ветхой избушки. Навстречу к ним вышла сгорбленная морщинистая бабка, мать Сиверка-бурана. Поглядела на них, молодых и несмелых, голодных и усталых, сжалилась и сказала:
— Я рада бы вас приютить, мои милые, да боюсь: ну как застанет вас сынок мой Сиверко-буран и обратит в сосульки. Ступайте лучше к сестрице моей, матери Вихря залётного, она укажет вам путь.
Но и сестра старухи не пожелала их принять: побоялась, как бы буйный Вихрь не заметил добрых молодцев, не закружил бы их, не изломал бы.
— Ступайте-ка лучше к нашей младшей сестрице, матери Вешника, она вас и приютит и укажет путь в царство Киры Киралины, — сказала она.
— Добро пожаловать, мои милые, — встретила путников мать Вешника. — Знаю я, зачем вы пожаловали, только без помощи моего сыночка не добраться вам до той дальней стороны. Я спрячу вас хорошенько, чтоб Вешник не учуял, а как только он вернётся, расспрошу его, что вам дальше делать.
Прошло немного времени, и в хижине повеяло сладким запахом роз и фиалок. То прилетел Вешний Ветер.
— Что-то человеческим духом запахло, матушка, — промолвил он.
— Полно, сынок. Откуда тут быть жителю земли!
— И то правда, матушка. Откуда ему тут взяться!
Мать поставила на стол кушанья всякие да и спрашивает как бы невзначай:
— Сыночек, ты всю землю облетал, всё видел, всё знаешь. Скажи, как можно добраться до царства Киры Киралины?
— Диковинный вопрос задала ты, матушка. Но будь по-твоему, отвечу. А то ты никогда меня ни о чём не спрашиваешь. Кира Киралина живёт в тридевятом царстве, на самом краю света. Целой жизни мало, чтобы доскакать туда на коне.
— А как можно добраться туда побыстрее?
— Верхом на ведьмином кряже туда доберёшься в мгновение ока.
— А где найти тот кряж?
— Ведьмин кряж стоит на реке из горящей смолы, между сходящимися и расходящимися горами. Надо сесть на него верхом да пришпорить, тогда он обратится в карету, и двенадцать крылатых коней вмиг домчат её до палат царевны Киры.
Тут Вешник испугался, не подслушивает ли его житель земли, и крикнул:
— Если кто услышал эти слова и перескажет их другому, пусть он по колена превратится в камень!
Афин умолк, потом заговорил снова:
— Не гневайтесь на меня, что-то холодно мне стало… Ноги леденеют… Вот оно, проклятие Вешника… Ты, пресветлый царь, не слыхал его слов, потому что спал. А я всё слышал…
А теперь я расскажу, что было дальше.
— Как только путник прилетит в царство Киры Киралины, — продолжал Вешник, — он должен тут же оборотиться в золотого оленя, иначе не пройти ему во дворец. Стража глаз не смыкает, и горе тому, кто осмелится переступить порог.