И правда, Киселев вдруг прикинул, что было бы, случись вдруг нечто подобное на их студенческой вечеринке! Да от того, кто решился бы проделать подобный фокус, мокрого бы места наверняка не осталось.
Киселев покачал головой и усмехнулся:
— Да-а… Характерец…
— Ну что вы! — сразу же встрепенулась Зоя Павловна. — Конфликтность необычайная. Он из тех людей, кто если идет в магазин, то непременно требует жалобную книгу. Правда, правда. Стоит ему куда-нибудь поехать, и мы уже знаем: либо он будет жаловаться, либо на него будут жаловаться. Без конфликтов никогда не обходится. Да что там ехать, он и здесь, в лаборатории, свою сотрудницу чуть не до слез систематически доводил. Ну хорошо, он сам себя не щадит на работе, в этом ему надо отдать должное, но нужно же понимать, что не у всех одинаковая психическая организация… Нет, нет, знаете, хоть как специалиста и жаль было его терять, но с тех пор как он ушел на пенсию, дышать как-то легче стало, он вокруг себя прямо какое-то поле повышенного напряжения создавал, честное слово! Достаточно одной искры — и взрыв. Теперь сразу микроклимат в лаборатории изменился. Да, кстати, и как к специалисту к нему тоже отношение было не однозначное. Профессор Снетковский, например, считает, что методология Устинова отдает знахарством, не имеет под собой твердой научной основы. Все его рассуждения об очищении сознания, об алкогольной запрограммированности — это, мол, чистой воды идеализм. А что касается случаев исцеления, так ведь и знахаркам удавалось иной раз излечить своих пациентов, так что это еще ничего не доказывает. Ну, само собой разумеется, и Устинов тоже соответствующим образом относится к Снетковскому. Тоже, надо сказать, не выбирал выражений. Только поймите меня правильно, все это не характерно для нашего института. В нашем коллективе есть немало достойнейших, замечательных людей, вам бы с ними надо было познакомиться… А прошлое, что уж ворошить, тем более теперь, когда конфликт исчерпан. А что, наверно, Устинов опять жалуется? Опять пишет?