— Заходи безо всяких извинений и объяснений. Сам знаешь — я тебе всегда рад. Может быть, принести чего-нибудь поесть? У мамы сегодня пироги.
— Нет, не надо, я сыт, Марина накормила. А зашел к тебе вот чего. Снова был у меня разговор с Грачевым о предстоящей встрече с Тузом. «Сколько же можно ждать, — говорю я ему. — Хотите, может быть, чтобы на меня и в самом деле показал кто-нибудь, что видел, как я дрался с Бричкиным?» А он обрывает: «Не говори ерунды! Просто Туз занят сейчас. Вернее, нет в Москве». — «Так, может, спрашиваю, он вообще раздумал?» — «Скажешь тоже!» — ухмыляется Грачев. И тут вдруг меня осенило! — хватает Олега за руку Анатолий. — Только ты не ругайся, что не смог посоветоваться с тобой. Да и когда было…
— Не тяни же ты! — злится Олег.
— Ну, в общем, я ему говорю: «Слушай, Грачев, а что, если мы Рудакова привлечем? Мы с Олегом любую бы идею Туза воплотили не только в металле, но и вообще в чем угодно…»
— Ну, а он? — торопит Анатолия Олег.
— Сначала молчал, а я продолжал развивать свою мысль: «Это можно было бы, говорю, даже у нас в цеху. Мастер, сам знаешь, до сих пор болен, и Рудаков все еще его замещает. Любой инструмент будет, значит, в полном нашем распоряжении. Рудаков и Патера с Мавриным смог бы к этому привлечь. Сам понимаешь, как бы они могли нам пригодиться».
— Патера с Вадимом ты, однако, зря… — недовольно замечает Олег.
— Ничего не зря! Грачеву эта мысль понравилась. Он ведь считает, что Патер с Мавриным тоже у Туза в руках. «Доложу, говорит, ему, когда вернется». Но попросил о разговоре нашем пока никому…
— А Марина прямо-таки возненавидела его теперь за то, что он меня в такое дело вовлекает и не хочет помочь милиции взять Туза. Уж я даже заступаться за него стал. «Как же, говорю, он может помочь милиции, если не имеет с Тузом прямого общения?» Она мне в ответ: «Это он только говорит так, на самом-то деле встречается с ним, наверное…»
— А сам ты как думаешь?
— Права, пожалуй, Марина. Зачем Тузу такая сложная система связи с Грачевым? И потом, чем больше сообщников, тем больше шансов на провал. Мы этот разговор с Мариной в его отсутствие вели. Боюсь я за нее. Как бы босс Грачева с нею не расправился… Я бы взял ее к себе (говорил уже об этом с дедом, он не возражает), но пока не поженимся, она ни за что ведь не согласится ко мне переехать.
— Так женитесь поскорее!
— Заявление в загс уже подали, но нужно еще почти месяц ждать…
22
Нелегким был день сегодня и у Маврина. Он с утра еще заметил, что Грачев присматривается к нему. А в обеденный перерыв отозвал его в сторону и сказал:
— Что-то ты, Вадим, сторонишься меня?
— С чего ты взял?…
— Ни с чего не взял, а так оно и есть. Да ты мне, в общем-то, и ни к чему. В друзья к тебе навязываться не собираюсь. А вот Туз все еще интересуется тобой. Велел, между прочим, напомнить разговор ваш давний о коллекции профессора Кречетова, теперешнего тестя твоего.
— О какой коллекции? — слишком уж усердно наморщил лоб Вадим.
— О коллекции иностранных монет, — напомнил ему Грачев. — Видать, сильное впечатление произвел на Туза твой рассказ об этой коллекции, до сих пор ее помнит. Как же ты-то о ней забыл?
— Ах, об этой, — сделал вид, что вспомнил наконец, о чем идет речь, Вадим. — Так ведь ничего в ней особенного нет. Непонятно даже, чем она Туза заинтересовала. Может быть, он тогда не очень меня понял и решил, что в ней золотые монеты? А там в основном простые железяки, сплавы меди с разными металлами…
— Серебра даже нет? — удивился Грачев.
— Чистого нет, наверное, ни в одной…
— Ну, да это Туза, видимо, и не очень интересует.
— А что же тогда? Не стал же он нумизматом?
— Каким таким нумизматом?
— Коллекционером монет.
— А черт его знает, — пожал плечами Грачев. — От него всего можно ожидать. Во всяком случае, велел тебе передать, что был бы очень тебе благодарен, если бы ты эту коллекцию…
— Спер? — закончил за Грачева Вадим.
— Ну, зачем же так грубо? Профессор, надо полагать, и так подарит ее тебе, если ты и его любимая племянница об этом попросите.
— А ты соображаешь, о чем говоришь? — возмутился Вадим. — Он эту коллекцию десять лет, наверное, собирал. Каждую монетку лично ведь привозил из своих заграничных поездок.
— Сам же говоришь, что они простые железяки.
— Да в цене разве дело? Они дороги ему, как память о тех странах, в которых он побывал.
— Так не обязательно тогда всю коллекцию. Пусть даст по одной монете, хотя бы основных европейских государств и Соединенных Штатов. А разная там латиноамериканская и африканская мелочь Туза, скорее всего, не заинтересует. Но чтобы монеты непременно были самого крупного достоинства. Справишься с такой задачей?
— Не знаю, — нахмурился Вадим, хотя Грунина посоветовала ему не обострять отношений с Грачевым. — Не очень уверен…
— Ну, вот что, — повысил тогда голос Грачев. — Уверен ты или не уверен, это меня не касается. Мое дело маленькое — передать тебе приказание Туза раздобыть эти монеты, а уж как ты будешь это делать, это тебе виднее. Учти, однако, Туз с тобой церемониться не станет.
Когда Варя сообщила об этом разговоре Вадима с Грачевым Груниной, Татьяна Петровна спросила ее:
— А вы могли бы попросить такие монеты у дяди?
— Ох, не хотелось бы мне это делать, — вздохнула Варя. — Я ведь знаю, как дорога ему эта коллекция.
— Ну, вот что тогда, — решительно прервала Варю Татьяна. — Я попробую раздобыть такие монеты сама. Позвоните мне, пожалуйста, сегодня после работы.
…Варя звонит Груниной в семь вечера из телефонной будки.
— Кажется, коллекция вашего дяди не пострадает, — смеется Татьяна. — Нашлись кое-какие монеты… Не все, что просил Грачев, но большая часть.
— Вот хорошо-то!
— Вот что давайте сделаем. Я сегодня же передам вам эти монеты. А Вадим пусть отдаст их завтра Грачеву. Только вам придется поехать сейчас к вашему дяде. Не поздно будет?
— Он всегда нам рад.
— А как поедете: на метро? С пересадкой у Белорусского? Тогда в половине десятого к вам на этой станции подойдет молодой человек и передаст монеты. Он знает Вадима и сам найдет вас. Вы только походите немного по вестибюлю кольцевой. Договорились?
— Договорились, Татьяна Петровна.
23
Видно, у всех сегодня нелегкий вечер. Валентине Куницыной еще, пожалуй, потруднее, чем Вадиму с Варей. Ей пришлось признать свое поражение и отказаться от задуманного вечера «О закономерностях причуд современной моды» в «Нашем кафе».
— Был бы большой ералаш и конфуз, — сокрушенно заявила она Насте Боярской, когда та пришла к ней узнать, как идет подготовка к этому вечеру. — Никто бы никому ничего не доказал…
— Это ты сама так решила или таково мнение всех организаторов вечера? — строго спросила ее Боярская.
Они как-то сразу сошлись друг с другом еще в прошлом году, почувствовали взаимное тяготение и чуть ли не в тот же день перешли на «ты». А теперь Настю встревожил слишком уж убитый вид Валентины. Такого, по мнению Боярской, не должно у нее быть, даже если бы вечер на самом деле срывался.
— Ну-ка, выкладывай все начистоту! — сказала Настя.
Валя по-детски прижалась к Боярской и вдруг действительно заплакала.
— Ладно уж, поплачь, — ласково погладила ее густые волосы Настя. — По опыту знаю — легче станет.
Спустя несколько минут встряхнула ее и сказала властно:
— Давай теперь исповедуйся!
— Анатолий Ямщиков с Мариной Грачевой заявление в загс подали… — давясь слезами, еле выговорила Валентина.
— Ну вот теперь все наконец ясно!
— А что ясно-то?… Что? Подумаешь, мировую проблему собрались решать — «мини» или «макси»! Что от этого в судьбах наших изменится? Полюбит разве тебя тот, без кого ты дальнейшей жизни своей не представляешь?… И что только он в ней нашел? Внешность, красивое лицо, стройные ножки?