Разум открылся, и Мэнни провалился в темные коридоры, падая все дальше и дальше, пока не услышал голос:
Скучно, наверное, быть Богом… всемогущим и бессмертным, не знающим ни желаний, ни стремлений, ни триумфов, ни потерь. Ты поэтому создал нас. Господи? Ты поэтому «благословил» нас опасностями и отравил наше эго, сделал рабами похоти и жадности, силы и мести? Вся жизнь человечества для тебя — сплошные петушиные бои? Ты наслаждаешься жестокостью, которую мы способны проявлять в отношении друг друга?
Это веселит Тебя?
Или Ты, наш родитель и создатель, просто опустил руки? И когда же, хотел бы я знать, мы переступили черту? Не во время ли нашего детства, когда Ты учил нас через Ноя и Авраама, Иакова и Моисея? Когда это случилось? После распятия Христа? Ты и вправду простил нас? Или, возможно, Ты сдался во время нашего жуткого «подросткового» возраста, когда большинство родителей с трудом сдерживаются, чтоб не бросить ребенка на произвол судьбы? Тогда, Господи? Холокост заставил Тебя вздрогнуть от стыда за свое порождение? Хиросима? Корея? Вьетнам? 11 сентября? Конфликт 2012? Или зверства в Африке? Или бесконечный бой на Среднем Востоке?
Когда именно Ты произнес: «Ну и черт с ними!»?
Эгоистичные и глупые, жестокие, стремящиеся к разрушению, близорукие и злобные, дети наступают на ноги, пока они маленькие, но когда вырастают, наступают на сердце.
Все ошибаются, Господи. Мы были Твоей ошибкой?
Или все это лишь часть Твоего Великого плана?
Прости мои слова, сынок, но с тех пор, как ты покинул мою душу, я настолько полон злобы и ненависти, настолько жажду богохульствовать, что временами чувствую, что скоро взорвусь…
Иммануэль открыл темные глаза, завопил и вскочил на ноги, отбрасывая прочь нагретую и сухую простыню.
Джейкоб схватил его за плечи.
— Мэнни, что случилось?
Иммануэль обхватил себя руками, зашагал по снегу на нетвердых ногах.
— Компьютер, конец программы!
Снег и горные вершины исчезли, оставив только покрытую сенсорными панелями темную комнату. Холод потихоньку стал сменяться волнами тепла.
Джейкоб склонился над братом, который скрутился в клубок, чтобы согреться.
— Ты его слышал, так ведь, Мэнни? Ты слышал нашего отца!
Иммануэль, дрожа, вскинул голову.
— Я ничего не слышал. Выведи меня отсюда к чертовой матери!
Глава тридцать третья
Лорен Бекмейер устала.
Не так, как обычно после физических упражнений. Это было нечто иное: непреходящая, изнурительная, опустошительная усталость. Ничего подобного Лорен никогда раньше не испытывала, и это пугало своей новизной.
Такую усталость породил страх смерти.
Последние тридцать шесть часов она металась по улицам и паркам, пряталась, избегала людей. Она не могла вернуться в свою квартиру. Не могла связаться с родителями и друзьями, потому что убийцы профессора Гейбхарта наверняка придут за теми, кто ей дорог, чтобы потом добраться и до нее. Она ничего не ела, потому что купить еду можно было только по идентификационной карточке, а ее чип остался в мусорной корзине.
Лорен не знала, кто ее враг, но у нее были на этот счет вполне конкретные подозрения.
Те, кто хотел, чтобы профессор Гейбхарт умолк навсегда, боялись, что он расскажет правду о кратере Йеллоустона. Для того чтобы они решились убить профессора, давление в гейзере должно было подняться настолько, что взрыв стал совершенно неминуем.
Последнее извержение в Йеллоустоне привело к ледниковому периоду. Если же очередное не за горами, то… о Боже!
Страх за собственную жизнь отступил перед осознанием глобальности грядущей катастрофы. Нужно каким-то образом предупредить людей. Заставить себя слушать, пока еще есть время хоть что-то предпринять… Если есть время, то должен быть и способ…
Но кто станет ее слушать? Она никто, ее очень просто вышвырнуть, как мусор, еще до того, как на нее наведут объектив телевизионной камеры. Да и какие у нее доказательства?
И все же существовал тот, к кому не могла не прислушаться пресса, тот, у кого многие мечтали взять интервью, тот, о ком телевизионные новости трубили куда больше, чем обо всех ученых и лаборантах-геологах вместе взятых.
Нужно было разыскать Сэма.
Лорен наблюдала за входом в Медицинский Центр, спрятавшись в кустах живой изгороди. Волосы она намочила и зачесала назад, тщательно спрятав под бейсболкой.