Ей не стало от этого легче, да он и не собирался ее утешать. Алисия сделала несколько шагов и встала между Питтом и Домиником. Томас сотни раз видел этот чисто женский жест: мать защищала провинившееся дитя, жена лгала ради спасения мужа, дочь выгораживала пьяного отца.
— Надеюсь, вы сохраните все в тайне, инспектор, — тихо сказала она. — В противном случае вы можете причинить ненужную боль и запятнать память моего мужа. Я уж не говорю о тех, у кого, как вы намекаете, могут быть подобные мотивы.
— Разумеется, — согласился Питт. — Факты нужно исследовать, но никаких намеков не будет сделано.
Казалось, Алисия не особенно ему верила, но больше она ничего не сказала.
Томас откланялся, и на этот раз лакей удостоверился, что он ушел.
На улице его сразу же сковал холод, несмотря на многочисленные слои одежды. Туман рассеялся, и шел дождь со снегом. Ветер раскачивал лавр и магнолию; все вокруг было темным-темно. Теперь не оставалось ничего иного, как настаивать на вскрытии Огастеса Фицрой-Хэммонда. Нельзя было исключать возможность убийства, но нужно действовать осторожно, потому что это могло навредить многим.
Питт заранее узнал, где найти доктора Макдаффа, и направился прямо к нему.
Дом доктора был таким же большим, солидным и консервативным, как и его хозяин. Ничто в нем не будило воображения, ничто не нарушало безмятежности. Питта проводили еще в одну холодную утреннюю комнату и попросили подождать. Спустя четверть часа его привели в кабинет, уставленный книжными шкафами с томами в кожаных переплетах. Он стоял перед огромным письменным столом, как школьник, отвечающий учителю. Но, по крайней мере, здесь горел огонь в камине.
— Здравствуйте, — мрачно приветствовал его доктор Макдафф. Наверное, в юности он был недурен, но время и раздражительный нрав избороздили чело морщинами, и его портило самодовольное выражение лица. — Чем могу служить?
Питт придвинул к себе единственное свободное кресло и сел. Он не позволит этому человеку обращаться с собой как со слугой. В конце концов, оба они профессионалы, которым платят за то, чтобы они занимались наименее приятными проблемами человечества.
— Вы были лечащим врачом покойного лорда Фицрой-Хэммонда до самой его смерти… — начал Томас.
— Да, действительно, — ответил доктор Макдафф. — Но вряд ли это лежит в сфере интересов полиции. Этот человек умер от сердечного приступа. Я сам подписывал свидетельство. И я ничего не знаю об ужасном осквернении могилы, которое имело место после того. Это ваше дело, и чем скорее вы с ним разберетесь, тем лучше.
Питт кожей чувствовал враждебность, витавшую в воздухе. Для Макдаффа он олицетворял грязный мир за пределами его уютного круга. Если Томас хочет чего-нибудь добиться от доктора, то следует выбрать не лобовую атаку, а обходные пути. Нужно воспользоваться тщеславием Макдаффа.
— Да, это ужасное дело, — согласился инспектор. — Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Очень хотелось бы узнать ваше профессиональное мнение о том, что за человек может быть одержим подобным безумным желанием.
Макдафф открыл было рот, чтобы заявить, что не желает иметь с этим ничего общего, но сейчас был брошен вызов его профессионализму. Он не ожидал такого от Питта и поэтому был застигнут врасплох.
— А! — Доктор тянул время, пытаясь собраться с мыслями. — Да, это очень сложный вопрос. — Он чуть было не сказал, что не разбирается в этом, но никогда бы не признался в том, что чего-то не знает. В конце концов, многолетний опыт наделил его безмерной мудростью и пониманием человеческого поведения во всех комедиях и трагедиях. — Вы совершенно правы: вырыть человеческий труп из могилы — это безумие, и тут нет никакого сомнения.
— Вы знаете о каком-то состоянии рассудка, которое привело бы к подобному поступку? — спросил Питт с совершенно невинным выражением лица. — Может быть, какого-то рода одержимость?
— Одержимость мертвецами? — Макдафф задумался, что бы такое сказать. — Вы имеете в виду термин «некрофилия»?
— Да, — легко согласился Томас. — Быть может, это даже маниакальная ненависть или зависть к самому лорду Огастесу — в конце концов, этот ненормальный вырыл его дважды! Непохоже на совпадение.
На лице Макдаффа отразилась неприязнь. Теперь угрожали его собственному мирку, его светскому кругу. Питт понял это и поменял тактику.
— Естественно, ваша профессиональная этика не позволит вам назвать имена, доктор Макдафф, — поспешно сказал он. — Даже намекнуть. Но как человек, долгие годы занимающийся медициной, вы можете мне сказать, существует ли такое состояние рассудка, и тогда я должен буду сам отыскать этого несчастного. Наш общий долг — позаботиться о том, чтобы лорда Огастеса достойно захоронили и чтобы он обрел наконец покой; и его несчастная семья тоже. Его вдова и его матушка.