Самому же Сарутоби было тяжелее… на его плечи легла судьба вообще всей их «армии». Узумаки в ней не было, так что и Узукаге решил отвечать сам за себя.
— Кстати, — Хирузен задрал голову к небу. — Я тут, вдруг, подрос спросить — почему нас воскресили перед самым закатом?
На улице уже прочно властвовала ночь, но сбитый с толку воскрешением Третий Хокаге не сразу обратил на это внимание. Зато теперь обратил, и ответ, который дал ему Саске, породил в душе, вернувшейся из Чистого Мира, тревогу.
— Шоурай, — Учиха пожал плечами и, увидев непонимание в глазах ветеранов, пояснил. — Мы спим, когда солнце высоко, а когда наступает ночь — бодрствуем. Совершаем вылазки и проводим операции. Наши Армии не так сильны, чтобы мы могли вот так вот спокойно разгуливать по земле, не опасаясь его атак. Ночь сводит видимость к нулю, и хоть Шоурай и силен, большинство его марионеток видят в темноте так же, как и обычные шиноби. Ему сложнее нас увидеть, а если он не видит — не может атаковать.
— Серьезное дело, — присвистнул Сарутоби. — И давно у вас такое тяжелое положение?
— Я не считал. Не знаю точно. Но года два есть уже.
В этот раз свистеть Хирузен не стал. Он помрачнел, и шиноби, стоявшие рядом, ощутили как его чакра пошла колючими волнами. Третий Хокаге был зол, раздражен и даже немного напуган, и все это отразилось внешне так же ярко, как и его обычные беспечность и легкость.
— На большом привале я бы хотел послушать подробнее, — выдохнул, наконец, он. — О том, что происходит в мире.
— Тогда готовься слушать, — ответил вместо Саске Сенсома. — Мы уже близко.
И правда, до цели Бога Шиноби они дошли уже за неполный час. Очевидно, что внешне место, в которое они пришли, от обычного леса ничем не отличалось. Однако, когда Сенсома провел необходимые манипуляции, пройдясь вокруг обычных деревьев, прямо в земле открылся зев пещерного прохода.
— Обычно такие штуки делают на чакре, — отметил вслух Хирузен. — Так и надежнее и проще.
— На чакре тайники делали давно, — возразил ему Саске. — Уже лет десять все используют простое электричество. Его тяжелее засечь сенсорам и стоит все для шиноби очень дешево.
— Когда мы делали этот тайник, еще не было методов чакры и электричества, — закончил спор Сенсома, пристально смотря стальными глазами в темноту прохода.
— И как давно это было, м? Во времена Сенгоку Дзидай?
Хирузен усмехнулся и шагнул вперед. И тут же его руку, беспечно протянутую вперед, отсекло на уровне запястья. Третий Хокаге даже моргнуть не успел, как ловушка враз сделала его калекой.
Вернее — сделала бы, если бы он не был воскрешен. С помесью брезгливости и интереса Сарутоби смотрел, как из пыли и праха его конечность восстанавливается. Смотрел и осознавал так отчетливо, что хотелось скрипеть зубами — он не из этого мира. Будто Призывное Животное — он тут не задержится и распадется вот таким же самым прахом, когда придет время.
И тем не менее, даже это осознание не смогло отвлечь его от еще одного невероятного факта, открывшегося только что. Тайник Сенсомы был… защищен. Причем защищен не абы как, а самыми настоящими ловушками, способными ранить или даже убить Хокаге! Вот уж диво, если у Математика Боя вдруг обнаруживается подобный схрон не где-нибудь, а на территории Страны Огня. Да еще и такой… древний.
— Интересно, — донесся до ушей голос Данзо, который, похоже, подумал о том же. — Ловушка такого уровня… Сенсома, ты же их не делаешь.
— Это не мой тайник, — кивнул Сенсома друзьям и пояснил. — Это тайник Мадары.
Шиноби Четвертой Армии Сопротивления не пошевелились. Для них имя легендарного Учихи было куда более древней и забытой сказкой, чем имя того, кто произнес его. Они даже в Математика Боя до конца не верили, хотя он и стоял перед ними практически во плоти. А вот Хирузен и Данзо вздрогнули и даже почувствовали холодок, хоть их тела и не были живыми. Им имя Мадары говорило о слишком многом.
— Мы сделали его еще тогда, когда он звал меня братом, — глухо поведал Сенсома, продолжая смотреть внутрь схрона. — И с тех пор, до самой его смерти, им никто не пользовался. Ни он, ни я. Видимо, он все-таки испытывал кое-что вроде ностальгии по тем временам. А я не собирался лезть туда, где меня может ждать смерть. Ловушки, конечно, Мадары. Я знаю их и пройду. Вы ждите здесь. Я недолго.