Он долго представлял себе это воссоединение. Тогда, двенадцать лет назад, Шиццу был полным идиотом и теперь корил себя за это. Его родной отец… сколь многого, из того, что должно отцу и сыну, они не испытали? И все из-за упрямости дурака — мог ведь миллиард раз придти к именитому предку, да спросить все толком. А в итоге пришел и с войной…
Но как только Шиццу увидел Сенсому, он сразу понял, как именно захочет поприветствовать в воскрешении дорогого папу. Так, как тот сам бы и предпочел — битвой, да такой, чтобы даже у легендарного Математика Боя захватило дух!
Конечно, Сенсома почувствовал сына куда раньше, чем тот его заметил. А потому и решил прогуляться чуть вглубь леса, который в Конохе именовали звучным именем Леса Смерти. И даже умудрился выйти из него в обычный, навстречу потомку.
Единственное, воскрешенный не знал, кто сопровождает Шиццу. Его-то чакра ему была знакома, а вот чакра четы Юки. Их он не знал, хотя бы потому, что при первой и единственной встрече с младшим сыном он все их недолгое знакомство только тем и занимался, что умирал. Мда…
Сейчас же все поменялось. Как только Сенсома разглядел Ошими, он растерялся, не готовый к такой встрече, и в этот самый момент Шиццу атаковал.
Его марионеток Сенсома почувствовал заранее, так что, даже смущенный, он разрушил их мгновенно, как только обе синхронно выскочили из-за деревьев слева и справа от него. Конечно, Шиццу не делал ставки на эту атаку, а потому сразу же вошел в усиление Шестых Небесных Вдохов и тяжело приземлился в то место, где только что стоял отец!
— Стихия Льда: Зеркало Окончания, — сложил печати Ошими.
Его ледяное зеркало выросло прямо за спиной у отступившего Сенсомы, и почти сразу убийца вынырнул из него с мечом наготове. Маюми, с зажатыми между пальцев сенбонами, бросилась вниз — на землю, дабы прикрывать мужа оттуда.
И прикрывать было от чего. Неведомо как почувствовав, противник вскинул руку, развернулся и быстро распаковал собственный клинок из печати на одежде. Еще одно ультра-быстрое, смазанное движение, и укол Ошими оказался мастерски парирован.
Убийца из Тумана даже не успел увидеть лицо врага. Только смазанное свечение двух золотых огней.
Сенсома… решил немного позабавиться с ними.
Ударом кулака он отбросил близко подобравшегося Шиццу. Сразу же за этим сложил печати свободной рукой, и старший сын оказался в ловушке из Земляных Стен. Ему на помощь подоспела куноичи. Резко, на выдохе, вскрикнув, она бросила свои сенбоны, и те оказались чудовищно тяжелыми, из-за чего с легкостью разрушили все Стены Сенсомы.
Рука с мечом тоже не отдыхала, все это время пробуя на зуб технику младшего сына. Ошими был мастером. И, как и любой потомок великого Математика Боя, он с рождения был особенным. Его потенциал был чудовищно велик, однако… безнадежно испорчен.
— «У него слишком много чакры и есть уникальный геном Стихии Льда,» — раздумывал Сенсома о сыне, попутно, с помощью Исобу, ведя мерный счет. — «Но он предпочитает клинок и техники быстрого убийства. Хотя ему выгодны затяжные битвы на измор. Неужели же он…»
Сенсома осекся, когда его клинок опасно мазнул у уха Ошими, а после, дрогнув в руке, вылетел из нее.
— «Я ошибся. Ну и парень!»
Ошими считал! Он использовал, пожалуй, самую базовую и самую сильную технику самого Сенсомы. И он не просто просчитывал действия противника наперед — он превосходно их просчитывал. Так хорошо, что сам Сенсома не смог понять этого, пока не лишился оружия. Конечно, у воскрешенного Бога Шиноби было побольше опыта, но… потенциал его младшего сына был куда лучше!
— Ладно, с этим пора заканчивать, — выдохнул довольный отец. — Игры играми, а нас уже заждались.
Ошими вздрогнул. Вздрогнул потому, что прекрасно узнал этот голос. Это был голос того, кто впервые назвал его так «Ошими». С тех самых пор, для всех оставшись Хицугаей, про себя он всегда звал себя по настоящему имени. Потому что его так назвал он.
Великий Математик Боя и его отец.
— Я только разогрелся, — во всю улыбнулся Шиццу, вольготно садясь на жесткую траву. — Но, раз ты так говоришь…
— Узнаю в тебе себя, — хмыкнул в бороду Бог Шиноби. — Хотя внешние черты тебе больше достались от матери. Исключая очки. А вот ты… — он повернулся к Ошими. — А ты похож на меня.
Слова встали в горле комом. Никогда еще прежде Ошими не думал, что… что что-то может быть таким сложным. Таким сложным, как этот разговор. И Маюми, ошарашенно смотревшая прямо в лицо величайшего в мире шиноби, и узнающая в его чертах несомненные черты мужа, только усугубляла ситуацию.