— Куда тебе надо? — спросил водитель по-французски.
— В школу, école, — ответил Алекс (французский он только начинал учить). — Мм… Гленарван. Академия Гленарван.
И глядя, как деревья уносятся назад, пока они ехали полмили до ворот школы, он не переставал думать: «Так не бывает. Так не бывает».
Глава 2
Через полтора часа Алекс стоял в приемной директора, уже в чистых брюках и свежей рубашке. Мыслями он по-прежнему был в ночном кошмаре — хотя, нет, не в кошмаре, просто в том, что случилось, — но привело его сюда другое. Ему еще предстояло разобраться, какими словами назвать произошедшее, но пока у него не было на это времени.
— Мне нужна другая комната.
Ну вот. Он произнес это. Произнес после того, как набирался решимости пройти по бесконечным коридорам, слыша только звук своих шагов по мраморному полу. Он делал шаг — и прокручивал сценарий в голове. Он знал, что он должен сказать. И в последний момент передумал.
— Я… Я имею в виду… я думаю, мне нужна другая комната.
Алекс поежился, когда женщина за столом — закутанная в шаль, как будто в приемной директора и так не было тепло и уютно, — посмотрела на него сквозь очки. Миссис Хосташ, напомнил он себе, заметив табличку на ее аккуратном столе. Рядом с табличкой была ваза с каким-то белым цветком. Что это за цветок, Алекс не знал.
Миссис Хосташ откашлялась. По правую руку от нее была дверь в кабинет директора. По левую — окно, из которого открывался вид, похожий на картину: ряды деревьев во владениях Академии Гленарван, а за ними воды озера Женева, по-осеннему серые и холодные. Алексу показалось, что он сам на мгновение заблудился в этом пейзаже, дожидаясь ответа миссис Хосташ. «Вот бы сейчас выйти, снова войти и начать все заново», — мелькнуло у него в голове.
— Как тебя зовут? — Миссис Хосташ сверлила его взглядом из-под очков в голубой оправе, таких огромных, что, казалось, они грозили спрятать ее лицо целиком.
— Алекс. Алекс Ван Хельсинг.
Миссис Хосташ наклонилась вперед, подпирая голову рукой. Она выглядела почти заинтересованной. У нее были каштановые волосы, стянутые в тугой узел на затылке, в волосах виднелись седые пряди. Миссис Хосташ покусывала губы в раздумье.
— Ты ведь только что приехал?
Алекс кивнул:
— Да… пару дней назад.
Значит, она помнит, подумал он с облегчением. Осенний семестр уже две недели как начался, когда Алекс внезапно оказался здесь — родители отправили его сюда просто потому, что не знали, что делать после происшествия в Фрэйлинг Преп. Теперь он был в новой школе, в новом доме. В новой комнате.
— Что тебя не устраивает, Алекс?
— Я… — Алекс задумался на секунду.
Он нашел в постели мертвую мышь. Он не боялся мышей. Хотя, конечно, следовало признать, что это довольно противно. Что его беспокоило куда больше — когда он проснулся, никакой мыши не было. Не то чтобы он предпочел спать с дохлой мышью. Нет, он проснулся в четыре утра и обнаружил, что кто-то отключил его будильник. Его соседи по комнате, братья Меррил, или Меррил энд Меррил, как их тут называют, делали вид, что спят.
Алекса уже тошнило от такого соседства, поэтому он встал и умылся. Затем он оделся, почти оставил попытки надеть контактные линзы — чертовы штуковины, они надевались как надо только раза с третьего — и тихо выскользнул из школы в темноту, чтобы просто пройтись. Хватит с него братьев Меррил.
А потом этот кошмар в лесу. Он до сих пор ощущал ярость, исходившую от девушки в белом, когда она набросилась на него. И вот он вернулся в школу в состоянии, близком к шоку, только для того, чтобы обнаружить у себя на подушке мышь — крошечную, хрупкую и мертвую.
Когда он немного отошел от ночного происшествия, его затошнило. Его мутило от мыслей о мышонке — о крошечных закрытых глазках, маленьком тельце, о живом существе, у которого отняли жизнь просто для того, чтобы насолить Алексу. Братья Меррил повергали его даже в больший ужас, чем то, что произошло в лесу. Только что он столкнулся с чем-то, чего не бывает, как сказал бы его отец, и только затем, чтобы обнаружить: чудовища существуют, и сейчас они в его комнате — вот они, его соседи. Двое суток дешевых розыгрышей — растерзанных будильников, зубной пасты в ботинках, клея в книгах — и они начали превращаться в настоящих садистов.
— Я обнаружил… — Стоп. Осторожно, Алекс. Он, как в шахматной партии, постарался думать на несколько ходов вперед, глядя в огромные глаза миссис Хосташ, в которых светился слабый огонек интереса. Если он расскажет все как есть, они могут устроить расследование — или что они тут могут устроить. Он представил себе братьев Меррил с добрыми глазами и жестокими ртами, и не имело никакого значения, признаются они в своих проделках или нет, поскольку за три дня пребывания в школе Алекс вопиющим образом нарушил дисциплину. Его могли даже исключить. А братья были способны обернуть все в свою пользу. Об этом узнает вся школа — и все взгляды обратятся на него.
— Я обнаружил, что я храплю, — быстро сказал он. — И Меррил энд Меррилу — я имею в виду, братьям Меррил — это мешает. Мне кажется, они были бы рады, если бы я…
— В чем дело? — раздался голос директора Отранто, который теперь стоял в дверях своего кабинета. Отранто был широкоплечим пожилым итальянцем с идеально ровными усами; сейчас он был в плаще. Директор выглянул посмотреть, что происходит.
— О, тут для вас сообщение, — миссис Хосташ встала, протягивая директору листок бумаги. Она отвернулась от Алекса и вместе с директором склонилась над отпечатанным сообщением. До Алекса долетали обрывки их разговора. «В лесу… просят соблюдать осторожность». Алекс принял услышанное к сведению. Было ли им известно, что он делал утром? Может, он влип сильнее, чем думает?
Но нет. Отранто нахмурился, кивнул и сменил тему.
— Какие-то проблемы с ним? — Отранто окинул взглядом Алекса сверху донизу, как будто быстро расставлял папки с личными делами у себя в голове.
— Юный мастер Ван Хельсинг полагает, что ему нужны другие соседи по комнате.
Алекс вспыхнул. Директор видел его личное дело и досконально знал, что случилось в его прошлой школе. В день, когда Алекс приехал, Отранто прочитал ему целую лекцию.
— Меня не касается, что там произошло раньше, юноша. Но это накладывает отпечаток, скажем так, отпечаток на характер. И тебе предстоит доказать, что этот отпечаток — пятно, а не шрам, и это пятно можно смыть.
Что было жутковатым и по-своему очаровательным способом сказать, что все произошедшее имеет огромное значение.
— Что случилось? — спросил Отранто.
— Ничего, мы просто… разные.
— И вы так уверены, юноша, что эта разница возникла без вашего участия?
У Алекса задергался глаз. Ну, вот что на это ответить?..
Контактная линза в правом глазу сводила его с ума. Он подозревал, что, возможно, надел ее наизнанку, а значит, лучше вообще ее не трогать до тех пор, пока у него не будет времени снять ее и надеть, как надо.
— Я не делал ничего такого, я просто подумал, что мы провели распределение слишком быстро, и может быть, стоит подобрать мне кого-нибудь более подходящего?..
— Подходящего? Мы провели распределение? — повторил Отранто за Алексом, вернее, повторил то, что было дерзкого в этой фразе.
Алекс смотрел в пол:
— Я думаю, нам нужно…
— Я думаю, вам нужно на урок, — сказал директор. — А мы тем временем будем с нетерпением ждать от вас новых учебных рекомендаций.
Алекс тяжело вздохнул.
Он выскользнул из приемной в коридор. Первый урок уже шел. Хорошее начало учебного года.
Чувствуя себя не лучше мышонка, Алекс вошел в кабинет, где у него по расписанию были занятия. Первым уроком значилась литература, и мистер Сангстер, учитель — едва за тридцать, коротко стриженные волосы слегка вьются — уже был в классе и что-то царапал на доске. Гленарван — школа для мальчиков, и когда Алекс появился в дверях, его встретили вкрадчивые, едкие, недружелюбные взгляды одноклассников. Все они принадлежали высшему обществу. Сыновья дипломатов, аристократов, нефтяных магнатов вперемешку с отпрысками правящей элиты со всего мира.