— Только проблема в том, — глядя мне в глаза, добавил Герман, — что, «придя в себя», ты не можешь соединить два сознания и в итоге ничего не помнишь. Бессмысленно туда ходить. Ты только гибнешь, и ничего больше.
— Нет! — возмутилась я. — Отдельные фрагменты вспоминаются, когда… Ну, в общем…
Смогла же я вспомнить Юрку с Женькой и Игорем на фоне промышленного пейзажа… Или нет? Ой, не стоит спрашивать его об этом при Германе — засмеет.
Пробормотав: «До свидания» (боюсь, жалко и неуверенно), — я повернулась, чтобы отправиться к Дарху.
— Подожди! — крикнул Герман. — Давай поговорим!
Я застыла от незнания, что ответить или что сделать, и все, стоявшие рядом, мигом навострили уши. Стараясь спрятать загадочную радость в глазах, Тим быстро спохватился и потянул за руку Юрку, уводя куда-то в сторонку.
— Зачем тебе уходить? — проводив их недобрым взглядом, спросил Герман. — А главное, куда ты уходишь?
Он был зол — и на что? Не на меня же?
Он явно что-то ненавидел, но не меня. Его злило все, кроме меня, и больше всего — мои уходы…
А я опять теряла волю от его взгляда и звука голоса, заполнивших все вокруг, в которых заключалась вся сила сущего на этой планете, то, ради чего только и стоило появиться на свет, та мощь, которую я вспомнила перед самой смертью и которая (сейчас, вдруг, озарило!) дала мне возможность остаться собой после воскрешения. Этот взгляд, этот голос делали меня центром мира, они давали мне веру в то, что ничего здесь без меня не случится, что все расстояния здесь и все события — в моих руках.
Взгляд Германа, его голос был сильнее и бурь Дарха, и ярости Капитана-Командора, и проклятий богов. Как же, правда, найти способ остаться здесь? С ним рядом! А?
Никак. Даже если может, он не захочет дать мне то, что дает Дарх — он решит, что это опасно.
— Ты меняешься, — сказал он, не отводя взгляда. — Ты знаешь об этом?
Заметил чешую…
— Твои глаза стали карими.
О. Где зеркало?!
— Разве это плохо? — опять растерялась я.
У него на скуле дернулась мышца, и от этого едва заметного движения по воздуху в разные сторона разбежались волны тревоги. Кажется, плохо.
— Чтобы получить сверхспособности, ты делаешь что-то, что не проходит бесследно, и влияет на тебя, и подчиняет тебя.
Но это ведь не так!
Или так?
Я не чувствую, что стала зависимой, но разве Дарх помог бы мне без задней мысли? Наверное, если задержусь к приему очередной порции дыма, почувствую что-нибудь не то. «Ломку». Впрочем, я знала, на что шла, и согласилась с риском.
Потому что так надо.
Потому что я слишком глупа и не могу придумать, как заставить сознание разделяться без психотропного воздействия. Если честно, я уже бросила искать такой способ — зачем, если так проще, если Дарх со своими «листиками» всегда к моим услугам…
— Остановись, и так достаточно. Тебе не нужно быть большим, чем ты есть — это уже слишком, это уже опасно!
Голос злой и тревожный, а в глазах уже и власть, и признание моей власти. И удивление. Его губы почти беззвучно шевельнулись, и я смогла скорее угадать, чем услышать слова, которые он боялся произнести — потому что боялся поверить: «Неужели ты всё-таки…»
Зачем же он тогда выстрелил в меня?
— И ты бы согласился потерять Кирилла? И других?
Вместо ответа он шумно выдохнул и закрыл глаза: «Да».
III
Денис и Дарх ругались. Мне было не положено слышать, как и о чем, поэтому они ругались молча.
Раскурив сигару, я забралась на самый высокий камень и стала разглядывать облачный горизонт. От богов по воздуху разносились пучки волнений, то коловшие, то щекотавшие, но ничего страшного или мерзкого не происходило. Даже чувствительные тонкие духи не покинули вершину, а лишь отлетели чуть дальше и парили над горой между мной и ними.
Денис — бог. Хоть это и лучшее, что могло с ним случиться, и, пожалуй, заслужил он такой финал своей человеческой судьбы, но все-таки не укладывается в голове. У него самого, в первую очередь, не укладывается. Он всегда и везде был естественным, уверенным и спокойным, а сейчас он растерян. Нелегко это, наверное, — быть богом.
— Нимб давит, — случайно вырвалось у меня вместе с облачком дыма.
Денис взглянул на меня обиженно, а потом рассмеялся.
— Да ну их всех. Я нормальным человеком не был, почему должен стать обычным богом?
Дарх дернулся. Слова, произнесенные легко и даже беспечно, на него произвели действие, эквивалентное приложению кирпича к голове по завершении длительного прицельного падения. Он задумался.