— Раньше мне хватило бы этих твоих слов. Раньше ты была в чистом виде высшим эмпатом: ты безошибочно распознавала чувства других и даже сама испытывала к другим людям то же самое, что они чувствовали к тебе… Если, конечно, им везло обратить на себя твое внимание. Но теперь, после того, о чем ты не хочешь рассказать, ты изменилась, и похоже, что этой способности уже нет.
Я инстинктивно сжала зубы, прикусив губу, чтобы не возразить.
Герман присел на корточки перед цилиндрическим обломком и исподлобья посмотрел на меня: он хотел, чтобы я возразила. Его взгляд был таким, как пять лет назад: это был взгляд мальчишки, потрясенного неожиданным, невероятным открытием, взгляд жадный, полный желания обладать сокровищем и подчинить ему всю свою жизнь, всю свою душу — иметь все и отдать взамен все… Этот взгляд изменял для меня реальность, выключая все ощущения, даже слух, даже ориентацию в пространстве. Этот взгляд был якорем, держащим меня на Земле…
Сердце выросло и засияло у меня в груди, оно стало излучать свет и удовольствие, и я, зная, что должна его остановить, не удержалась от искушения хоть пару секунд чувствовать нарастающую внутри силу.
Однако с ней вместе вырос и страх.
Мгновенно пожалев, что дала волю бессознательному, я кинулась проверять, нет ли свидетелей моей слабости, и настроила глаза на поиск бестелесных и всмотрелась в воздух над нашими головами.
Он был чист. Легкая тень упорхнула за спину Германа, но она была меньше духов Дарха и светлее — наверное, это один из тех, кто должен всегда находиться рядом с ним.
Чтобы запомнить облик дружественного духа, я поискала его возле Германа… и оторопела от ужаса.
Его рука, которую он, согнув в отведенном в сторону локте, держал на колене, почти целиком была прозрачной. Видны были только кости, а рукав водолазки, кожа, мышцы и кровеносные сосуды исчезли — это выглядело, как на рентгеновском снимке. За прозрачной рукой отчетливо виднелся большой сероватый осколок.
Как на рентгеновском снимке… Знания из школьного курса физики показались в тот момент катастрофически ничтожными.
Схватив за другую руку, я с силой оттолкнула Германа от груды обломков. От неожиданности он не удержался на ногах, и мы оба прокатились по траве.
— Что? — спросил он и приподнялся.
В его голосе ясно звучало искреннее любопытство, без раздражения или насмешки, словно он абсолютно допускал, что я могу видеть больше, чем видят нормальные люди, но тогда это меня не озадачило. Волновало другое:
— Ионизирующее излучение, — дрожащим голосом произнесла я, — всегда опасно?
Герман сел и посмотрел на груду обломков. И намека на ужас в его лице не было — только нарастающий, страстный интерес.
— Не обязательно. Это зависит от жесткости, дозы и еще многих факторов. Но как правило — да.
И вот в этот момент он испугался — за Артема. Сколько тот получил от работающей установки? А при ее разрушении? А пока лежал, заваленный радиоактивными руинами? А чем его поразили?!
Герман сорвался с места со скоростью выпущенной торпеды и помчался к берегу, не оглядываясь. Наверное, он был уверен, что я бегу следом, но я осталась, ошалев от сознания собственного бессилия.
V
Передо мной был враг, который не нападал. Тот, от которого можно было уберечься — но только если знать о нем. Насколько опасны нанесенные им нечувствительные удары? Как лечить поражения?
Эти вопросы шумели в голове, мешая сосредоточиться. Но выход должен быть! Я сильнее смерти, неужели мне не подчинятся наимельчайшие частицы?!
Так, а почему я вообще решила, что излучение, идущее от обломков — ионизирующее? По аналогии с рентгеновскими лучами, также способными проникать сквозь мягкие ткани человеческого тела. Однако проникающая способность не означает обязательную ионизацию со всеми ее вредными последствиями… Или означает? Надо было лучше учить физику!
Как узнать, опасно конкретно это излучение, или нет? Провести опыт на себе? Наверное, я смогу настроить глаза на различение микроскопических подробностей биологической жизни, возможно, вплоть до поведения электронов или нейтронов, но… Проблема в том, что я не человек.
В этот миг все мое сознание опустошил вопрос, прежде в него не попадавший: из чего меня сделали? Да, я знаю — из того же вещества, что и сестер-планет, совершенно разных, иначе структурировав это вещество, но как именно? Мое тело копирует человеческое, в том числе и человеческие ткани, но до какого предела? Как у фантомов Лема в «Солярисе» — до клеток, но не до атомов? Я тоже из нейтрино?