Тоненькие духи между тем осторожно приблизились ко мне, и, покружив немного, остановились рядом. Дарх пронаблюдал за их перемещением очень внимательно, как будто оно означало что-то важное, как высота полета птиц для предсказателя погоды, но ничего не сказал.
Зашло солнце. Хорошо, что я могу не спать. Закат в горах потрясающий: это не просто краснеющее перед безнадежной борьбой с ночью небо, это красный цвет во всей его силе, накрывающий мир и проходящий мимо него, дальше — покорять горизонт.
Особенный. Первый из множества, на которые я обрекла себя, отказавшись от возможности легко убить Дарха. Будет ли он таким же особенным через сто лет?
II
Теперь, почти не сводя глаз с бога-инвалида, старавшегося думать, что находится в одиночестве, я ждала сигналов чужой боли и с тревогой, и с надеждой — они были бы единственным оправданием отлучек из обиталища Дарха, рискованных, но необходимых, как дуновение свежего ветра. Мысленно перебирая, всем ли островитянам прицепила «маячки», боясь что-то пропустить, я вслушивалась в свои ощущения.
Но жизнь преподнесла сюрприз. Я вдруг ясно услышала собственное имя:
— Аська, иди сюда!
Ментальный зов. С ума сойти.
— А ты кто? — мысленно произнесла я, решив, что это не может быть кто-нибудь из родни — их я бы узнала, да и не назвали бы они меня Аськой.
— Это Галя, найди меня, пожалуйста, хоть как! Это важно!
Вряд ли она услышала мой вопрос. Скорее всего, просто орала в пространство, находясь в полном отчаянье.
Вызвав из памяти ее портрет, я разбежалась и прыгнула.
— Привет, золотце, — сказала Галя.
Я остолбенела там, где очутилась. Она, худая, бледная и изможденная, как Артем после давешнего «промывания всего», лежала возле обветшавшего колодца у заросшей травой дороги, а вокруг нее вечер накрывал давно позаброшенную деревню.
— Е-елки-метелки, — только и смогла выговорить я. — Слышала, что ты меня зовешь, но, кажется, опоздала.
— Нет, — откликнулась она, — именно сейчас ты мне и нужна.
Галя была возбуждена, причем как-то болезненно, словно через нее пропустили электрический ток.
— Все, что угодно, — пообещала я. — Только объясни, что случилось!
Она широко улыбнулась.
— Какие-то полупрозрачные твари случились, представляешь? Схватили меня, приволокли куда-то, пытали! Потом установили во мне датчик и оставили здесь. Это я знаю, зачем — чтобы выследить Остров. Поэтому я и не пошла туда, а мысленно орала твое имя. Ася?
При фразе «полупрозрачные твари» я вновь вросла в землю, а потом сама не заметила, как рухнула рядом с Галей на проплешину в траве. Господи.
Что? Ведь чувствовала? Чувствовала, почти знала. Только верить не хотела.
А кто сказал, что кошмары не сбываются? Кто-то обещал, что ничего самого страшного именно со мной не произойдет?
— Дикие странники…
— Ты тоже от них пострадала? — с восторгом спросила Галя.
— Я не успела. А вот Денис однажды почти умер. Галя! — взмолилась я. — Что ты им сказала?!
Она сделала вид, что обиделась. На самом деле она была невообразимо рада моему пришествию, потому что вдвоем и бояться, и искать выход легче, но вести себя нормально пока не могла.
— Я была не в настроении разговаривать. И вместо того, чтобы меня оскорблять, пожалуйста, принеси пользу обществу — найди датчик и вытащи его из меня.
— Вместо того, чтобы оскорбляться, — парировала я, — возьми себя в руки и расслабься. У тебя здесь нет врагов.
Последнюю фразу я буквально втолкала в ее мозг. Мне не понадобилось отключаться, чтобы почувствовать исходящее от нее излучение. Но датчика не было. Дикие странники, конечно, психи, но вовсе не дураки. Излучение шло от участка кожи на пояснице, он был то ли пропитан каким-то веществом, то ли изменен. Ну что ж… настало время побороться и с этим.
Я положила ее животом на траву, и, заблокировав болевые центры, оторвала измененную кожу от тела. Затем, дав вытечь приличной дозе крови, запустила регенерацию, как с поясницей Артема.
Попутно я обследовала ее. Работа еще была, и это не стало для меня неожиданностью: дикие странники сами по себе — вирус, и заражают они все, с чем рядом оказываются. В Галиных почках развивались посторонние организмы, а спинной мозг разбавился инородным веществом. Наверное, мне не хватило бы сил и знаний, чтобы справиться с такой компанией, но сомнение, как всегда, только сунуло нос в мою душу, и в тот же миг его выбило оттуда чувство, не раз помогавшее творить чудеса: во мне мощной волной поднялся протест против чужой злобы. Огромное, поглотившее все вокруг, желание, чтобы в мире существовали только добро и любовь, дало мне столько энергии, что принявшее ее Галино тело сразу очистилось, и каждая клетка засветилась, почувствовав свободу.