Он чуть наклонился ко мне и тихо произнёс:
– Меня никто не убивал. Как видите, я жив.
– Ну, как же? Охранник, стрелявший в меня, попал Вам в шею, у Вас голова оторвалась…
– Друг мой, Луиза, права – с… олом заканчиваем.
Меня возмутил его ответ, я не выдержал:
– А где сейчас Марта!?
Нильс выпрямился, многозначительно выдержал паузу, одновременно опустив обе руки в карманы халата, и переспросил:
– Марта?
Я не смог дальше молчать и высказал всё, что хотел, всю цепочку событий, включая наше знакомство, статью в газете, интервью в тюрьме, сумасшедшего охранника, пристрелившего нас обоих, его любимый джип Bronco, электрический провод, и моё возмущение о путешествии во времени!
– И ещё объясните мне, что Ваша Луиза подразумевала, сказав мне "Успокойтесь, доктор Нильс говорит, что Вы за эти два месяца полностью восстановились и скоро он закончит с Вами"?!
Нильс отошёл в угол палаты, развернулся ко мне лицом и спокойно ответил:
– Да, всё сложно, и в тоже время просто, если Вы сможете осознать одно.
У меня заколотилось сердце. До боли в груди и накатывающей тошноты. Меня бросило в жар. Было страшно представить, что он скажет дальше.
VIII
Доктор Нильс, не вытаскивая рук из карманов, начал медленно прохаживаться по палате от одной стены к другой, и обратно. При этом он молчал. Подходя к стене, он поднимал голову вверх, словно, вглядывался в ночное небо и рассматривал на нём созвездия, а, отходя от неё, опускал взгляд себе под ноги, будто шагал высоко-высоко над Землёй, наблюдая за пятнами облаков, пролетающих над ней и, извивающейся, светящейся тонкой паутиной ночных огней, соединяющих города. Сейчас я увидел в докторе Нильсе абсолютное спокойствие, которое мелодично растекалось по воздуху во все стороны больничной палаты, достигая меня. Он, остановившись у моих ног, начал говорить неторопливым голосом, вместе с тем, подняв левую руку и, посмотрев на часы, будто у него были дела поважнее.
– Каждый раз, когда мы встречаемся, мистер Барни, у меня возникает желание поделиться с Вами всем, что я знаю, но только теперь, пройдя через невероятные события, Вы сможете понять то, что я Вам сейчас скажу. Когда-то Вы спросили меня, чем я помог им? "Столько жертв… " Да, некоторым пациентам, попавшим к нам в реанимационное отделение, я вводил смертельную дозу лекарств, потому что они были неизлечимо больны. Кому хочется быть калекой? Инвалид не столько отягощает жизнь близких, сколько сам страдает от безысходности положения. Душераздирающие мучения вряд ли кому-то нужны. Согласны?
– Вы решали за них, – негромко ответил я.
– Да, я выбирал тех, кто мне был по-человечески симпатичен. Их грехи, их болезни, как эстафетную палочку, мне пришлось взять себе.
– Грехи? – я не мог не переспросить врача-убийцу.
– Именно так открывается дверь. Во все века погибшие от чьих-либо рук автоматически срывают "Джекпот", таким образом, очищаясь и, попадая в вечную жизнь. Навсегда, друг мой. Именно для этого я Вас и подставил под дуло тюремного охранника, извините.
Пытаясь осознать услышанное, мой мозг не успевал быстро складывать воедино картинку реальности, в которой я оказался. Нильс понимал это и методично разъяснял дальше.
– Да, он обоих нас пристрелил, но…
– Нет-нет, постойте! – перебил его я, внимательно ощупывая себя самого и ещё раз осматривая декорации больничной палаты. – Допустим, что меня спасли врачи, как Вы и обещали, но Вам же пуля попала в шею, Вы погибли на моих глазах, а сейчас Вы совершенно целый?!
– Вот мы и подошли к самому главному, – почти шёпотом произнёс Нильс, подняв указательный палец вверх. – Помимо той жизни есть другая – другой мир. Мы, мистер Барни, находимся в нём.
– Я ничего не соображу, признаюсь Вам.
– Иногда в своих снах мы попадали сюда, – Нильс развёл руки в стороны ладонями вверх, как бы приглашая меня войти в этот самый мир. – Он существует. Мы здесь, друг мой. Это и есть воскрешение, о котором из века в век твердят служители церкви, сами того не зная и не испытывая. Здесь находятся воскрешённые мной.
Этого не может быть, но я произнёс вслух: "Это загробный мир?.. "
IX
– Да, – ответил Нильс, подойдя к единственному окну, и полностью открыл штору.
В палате стало светло, словно, за окном был полдень. Ослепительно солнечный день обескуражил меня.
– Сегодня здесь морозно и периодически идёт снег, – доктор снова посмотрел в окно. – Чудесный день! Классика. Какая красота. Вы можете встать с кровати и убедиться в этом сами, не бойтесь. Вы уже абсолютно здоровы.
Я неуверенно поднялся, опираясь рукой о спинку кровати, но ожидаемой боли в области ранений не почувствовал. Моё тело прекрасно работало, будто я и не был лежачим больным. Аккуратно, расправив плечи, выпрямив позвоночник, я подошёл к Нильсу, внимательно наблюдавшим за мной. Он явно ждал моей реакции на то, что мне предстояло увидеть. Он знал всё наперёд. И, действительно, моему удивлению не было предела…