Все это время, пока они говорили, Сталин и Берия их внимательно слушали. Сталин даже перестал ходить по кабинету. Красавин замолчал. Сталин стал снова прохаживаться по кабинету, держа давно потухшую трубку в зубах. Пауза затягивалась. Сталин сел на свое привычное место за столом, и посмотрев на Берию, сказал:
– Ну что же, Лаврентий! Раз ты там справился с этими делами – придется тебе и тут этим заняться. И вопрос с охраной потомков и необходимостью получения всей возможной информации от их современников становится крайне острым.
– Есть, товарищ Сталин! Я вместе со всеми вылечу завтра в Вязьму. С собой возьму группу оперативных работников для ознакомления с… военнослужащими и населением.
– Хорошо. Если все – занимайтесь вопросами, которые нужно решить сегодня. А ты, Лаврентий, останься.
Когда потомки вышли, Сталин снова встал, прошелся перед Берией, остановился перед ним и, глядя ему в глаза, произнес:
– Лаврентий! Наши вопросы по ядерному оружию и ракетам – это наши вопросы. Но вопросы проекта «Манхеттен» и «Фон Браун» – тоже наши вопросы. Нам нужно быть первыми, чтобы не повторять свои же ошибки.
Отойдя от Берии, остановился и, глядя в пространство, произнес:
– Надо же! А ведь не верилось, что такое оружие может быть. Иди, Лаврентий, – я почитаю книги потомков. Мне кажется, я там найду еще немало того, к чему они привыкли и уже не обращают внимания.
16 июня 1941 года, 17.00.
Научно-исследовательский полигон. Кубинка
Был конец рабочего дня, но народ не расходился. Все толпились у танка, стоявшего у начала трассы полигона. Этот танк только что прошел круг по трассе и был весь покрыт пылью, но тем не менее и на нем и рядом свободных мест, как говорится, не было. Танк был необычен своей красотой мощи и скорости одновременно. Испытатели, только что прошедшие на нем круг, восхищенно покачивали головами и делились впечатлениями с окружавшими их специалистами разных направлений, объединенных тут одним делом – танками.
– Да… Пятая передача тут к месту. На трассе, конечно, не БТшка, но бежит шустро, – делился впечатлениями вылезший с места механика-водителя испытатель в сдвинутом на затылок шлеме, со вкусом затягивающийся папиросой.
– Ха! БТшка! Он весит больше, чем две БТшки. И броня, пушка – разве их сравнить? – отвечал ему другой.
– Бежит он так не только из-за коробки передач, – вторил им специалист по двигателям, закрывая моторные жалюзи на танке. – Фильтр воздушный, посмотрите, какой на двигателе стоит! Дизель «задышал» – потому и мощность развивает. Да и двигатель вроде В-2, но не совсем обычный.
– И орудие – калибр зенитный! – удивлялись специалисты по вооружению. – У нас ничего подобного еще не было.
– А КВ-2[17] со 152-миллиметровкой? – спрашивали их.
– Так тот весит сколько? Да и «ходок» из него неважный. Нужно запрашивать КБ о характеристиках 85-миллиметровки. У нас и данных-то на нее нет.
В стороне стоял начальник Центра, и в голове его роились разные мысли. Все мысли заканчивались вопросами, на которые он не знал ответов. Такое с ним было впервые.
В 15.00 трейлер с невиданным ранее мощным тягачом привез закрытый брезентом танк. Попытка что-либо узнать у водителя тут же была пресечена сопровождавшим груз лейтенантом НКВД. Никаких документов на груз не было. Было устное, со слов лейтенанта, распоряжение Берии посмотреть танк и подготовить справку о нем.
Когда брезент сняли, увидели, стоявшую на трейлере необычную «тридцатьчетверку».
То, что это была именно она, видно было по корпусу и ходовой части. А вот башня и орудие в ней были необычными. Причем в этом виде она выглядела красивее стандартной «тридцатьчетверки». Появилась в ней такая черта, как мощь. Но все это еще можно было объяснить. Но вот дальше, при более тесном знакомстве с танком, и появились детали, а с ними вопросы, на которые не было ответов.