А все руководство продолжило осмотр оружия и техники. Даже Каганович не поехал на станцию, справедливо заметив, что без его разрешения никто никуда с нее не уедет.
Для показа техники с платформ сняли по одной единице каждой. Только батарея «Ос» уже заступила на боевое дежурство в полном составе.
На краю ВПП, где располагалась запасная грунтовая полоса, грохотали «семьдесят двойка», Т-55 и ПТ-76, стремительно носились БТР и БМД, красиво раскачиваясь, бегали БМП и БРДМ[22], пофыркивая дизелями, крутили башнями «Акация» и «Гвоздика». Выполнение норматива по развертыванию и отражению танковой атаки показал расчет Д-30. В стрельбе из оружия ограничились только стрелковым – не было поблизости нормального полигона.
Вот только после этого уехал на станцию Каганович. Жуков же стал обсуждать варианты применения частей с командирами частей и Оганяном, Берия познакомился с офицерами Особого отдела и в свою очередь представил сотрудников НКВД, закрепляемых за частями в помощь штатным. Их на каждую часть выделили по пять, предполагая в скором времени особый интерес немецкой разведки к оружию и самим потомкам. Кроме того, с Берией прилетели еще десять оперативников, которым предстояло познакомиться и составить справки на каждого гражданского жителя, попавшего сюда из 1979 года.
В этой связи Берия поговорил с замполитом Центра Кияном, по поводу регистрации военнообязанных, и заинтересовался лейтенантами-подводниками. Точнее, об их специальностях и о том, что они служили на атомной ракетной подводной лодке, почуяв, что один из них – это то, что ему нужно для реализации задания Сталина. Поэтому попросил устроить ему встречу с ними.
Каганович, приехав на станцию вместе со специалистами из КБ по проектированию тепловозов, осмотрел тепловозы, пообщался с локомотивными бригадами, дежурными по станции, начальником и замом начальника станции, записал вопросы по снабжению, которые нужно было решить немедленно для обеспечения движения на этой ветке, посовещался с движенцами и путейцами, и в итоге принял решение о возможности движения поездов такого веса со скоростью не более 60 км/ч на плече Москва – Минск. Чтобы поезда гарантированно проходили руководящие подъемы, приказал перебросить из Москвы в депо Вязьма девять мощных грузовых паровозов «ФД». При работе по схеме «двойной тягой» в паре с тепловозом эти локомотивы должны были помочь проходить подъемы, выдерживая скоростной режим. Тепловозным бригадам, в связи с невозможностью их замены, на всем маршруте выделялись в помощь машинисты-инструктора, знающие свои участки.
На вечер было назначено отправление стоявших тут поездов на Минск. Специалисты из КБ ехали в кабинах тепловозов, чтобы снимать характеристики работающих агрегатов.
Жуков и Жигарев улетели каждый на своем «дугласе» перед обедом – у них были назначены совещания в Минске, а Жигареву нужно было еще заскочить в Бобруйск, куда уже перебазировался 161-й ИАП 43-й дивизии. Вечером, на Бобруйский аэродром выходила автомобильная колонна технического обеспечения аэродрома и батарея «Ос» с обзорной РЛС. Перебазирование реактивных МиГов было запланировано на утро 19 июня.
После обеда на аэродром «Двоевка» начали прибывать подразделения дивизии НКВД. Через сутки она должна была взять под охрану и оборону режимный объект. Приблизительно в это же время на станцию Вязьма-Брянская прибыли вагоны с электростанциями, топливом для них и продуктами питания.
«Антей» вечером отвез в Москву Берию и Кагановича с сопровождающими и обратным рейсом привез 150 высококвалифицированных авиатехников, отобранных по приказу Жигарева для Особого корпуса.
17 июня 1941 года.
Аэродром «Бобруйск»
Лейтенант Николай Егоров уже второй год служил в 161-м полку 43-й дивизии, которой командовал герой войны в Испании генерал-майор Захаров, сделавший стремительную карьеру со старшего лейтенанта-летчика до генерал-майора командира истребительной дивизии. Своим командиром гордилась вся дивизия. Однако год назад слава их командира не помогла их дивизии, когда в округ начала поступать новая техника. Объяснили им просто – их дивизия крайней в ВВС получила последнюю, 30-ю модель И-16. Две 20-мм пушки ШВАК были, конечно, серьезным аргументом, и двигатель этой модели в два раза был мощнее, нежели в первых сериях, однако же все уже понимали, что звездный час этого истребителя уже позади.
Служба шла по распорядку до вчерашнего дня, когда во второй половине последовал приказ о передислокации всей дивизии, за исключением их полка, на аэродромы Минска. И если всем полкам приказ был сменить аэродром до 20 июня, то их полк перелетал в Бобруйск в пожарном порядке. Самолеты перелетели, а БАО должен был прибыть только ночью.