И о святем дусе отцу своему и богомольцу, великому господину святейшему Иоакиму, патриарху московскому и всея России, и преосвященным митрополитам, и архиепископам, и своим государевым боярам, и окольничим, и думным людям изволил он, великий государь, говорить: «Сего боголюбезного и всему нашему царствию доброполезного дела на вечное непременное укрепление, изволяем мы, великий государь, нашея царския десницы приписанием утверждение учинити; такожде и вы б, святейший патриарх, и все архиереи, и наши бояре, и окольничие, и думные люди то деяние руками своими подписали. А которые выборные столники, стряпчие, дворяне московские и жильцы, и городовые дворяне ж, и дети боярские от всех чинов челобитье доносили, и те б по тому ж руками своими приписали».
И тех всех архиереев и своих государевых бояр и окольничих, и думных людей, и выборных стольников и стряпчих, и дворян московских, и жильцов, и городовых дворян, и детей боярских имена великий государь указал под сим деянием для приписания рук написать. Да и то великий государь указал написать: «Который ныне есть в Розряде и в Посольском и в иных приказех и в городех записки, приличны к случаям отеческих дел, или впредь по его, великого государя, указу на Москве в Розряде и в Посольском и в иных приказех будут какия записки ж о полковых и о посольских и о всяких делех, и теми прежними записками и который впредь будут, никому никого не безчестить и не попрекать, и в укоризну и в потерку, также и себе в находку не ставить, и мест не всчинать никакими мерами. А быть полатным и всех чинов ратным людям у ратных и у посольских, и у всяких дел без мест, как о том пространно написано выше сего. А буде кто, забыв его царское повеление и указ, прежними какими ни есть записками или которые такия ж записки впредь будут дерзнет кого тем безчестить и попрекать, а себе то в находку ставить и от него, великого государя, тем людям по тому ж быть в опале и в разорении безо всякий пощады, как писано о том выше сего.
А у стрелецких полков впредь быти полковникам, а головами им не зватися, а сотникам зватися капитанами».
Вышеписанное соборное деяние великий государь царь и великий князь Феодор Алексеевичу всея Великия и Малыя, и Белый России самодержец, изволил утвердить своею государевою самодержавною рукою сице: божиею милостию царь и великий князь Феодор Алексеевичь, всея Великия и Малыя, и Белый России самодержец, во утверждение сего соборного деяния и в совершенное гордости и проклятых мест искоренение моею рукою подписал.
Отмена местничества являлась важным шагом на пути реформ государственного управления, необходимость которых диктовалась складыванием в России абсолютной монархии.
Служебное родовое местничество имело глубокие корни. Оно складывалось в период централизации Русского государства, когда на службу к московскому великому князю шли князья присоединенных к Москве княжеств вместе со своими боярами и дворянами, чтобы не оскорбить достоинства вновь прибывших, среди которых были князья, считавшие себя Рюриковичами (первыми из них были потомки князей киевских, черниговских, тверских, суздальских и др.)[134], но и Гедиминовичи, а также сыновья и внуки ханов — Казанского, Крымского и Астраханского ханств. При московском дворе складывался порядок, при котором при назначении на службу учитывалась знатность рода. Местничество регулировало служебные отношения между членами служилых фамилий. Обычаем определялась сложная система местнического счета. Место зависело от чести, происхождения служилого человека и его карьеры. Служилый человек, занимавший более высокое место, не мог служить под началом менее знатного — то есть честного (по чести). В противном случае он, а иногда и весь его род могли потерять свое место, принизиться, поскольку при определении на службу учитывалось прежнее место в иерархической лестнице чинов. По этому поводу возникали споры по поводу неправильного назначения на службу.
134
Вне конкуренции были потомки по прямой линии великих князей Владимирских и Московских (