Феноменальная жизнеспособность, ум и свободолюбие, проявленные россиянами в борьбе за восстановление государственности, поражали иностранцев — очевидцев событий, а зарубежных исследователей и по сей день привлекают проблемы лихолетья XVII в. и какими способами они решались русскими людьми. И в данном случае не столь важна полемика, касающаяся выбора пути, который вел народы России к возрождению полнокровного и самодостаточного государства, — монархическое или республиканское правление.
Например, развитая в экономическом отношении Новгородская боярская республика с первой четверти XVI в. переживала кризис, связанный с перерождением вечевого строя в откровенное олигархическое управление знатнейших и богатейших бояр, стоявших во главе Великого Новгорода. Они, игнорируя интересы всех слоев новгородской земли, стремясь упрочить свое главенствующее положение, пытались отдать Новгород под руку великих князей Литовского княжества. Трудовое население Великого Новгорода отказалось поддержать эту идею, выразило желание объединиться с московским княжеством, и бояре потерпели поражение в борьбе с великим московским князем Иваном III[102]. В 1471 г. Новгород вошел в состав Русского государства.
Так и в XVII в., когда речь шла о выборе царя (то есть путь монархического управления страной), население России не пожелало видеть на троне кого-либо выбранного из родовитых бояр, особенно из членов Семибоярщины, служивших ставленнику польских феодалов — «тушинскому вору». Их вообще удалили из столицы «на богомолье», опасаясь гнева населения столицы и вооруженных ополченцев. И сделали это вовремя. Едва бояре на Земском соборе заговорили о призвании на трон иноземных принцев, возмущенный народ ворвался в Кремль с неприкрытыми угрозами в адрес «родовитых»: «Вы не выбираете в государи из русских господ потому, что хотите сами править и одни пользоваться доходами страны и, как случалось раньше, снова отдадите государство под власть чужеземца». В итоге под давлением народных ополченцев и казаков выбор был сделан в пользу Михаила из рода бояр Романовых, которых в народе признавали как страстотерпцев не только от Бориса Годунова, но и от временщиков — «самозванцев». Социальный кризис миновал. Население России, объединенное желанием отстоять независимость Отчизны, в очередной раз спасло страну от надвигавшегося призрака очередной Смуты[103].
Огромное влияние на народное мнение сыграла православная религия и ее виднейшие представители в ту бурную эпоху — патриархи Иов, Гермоген и Филарет. Последний, хотя и был избран на патриаршество в Тушинском стане, наотрез отказался признать смоленские земли и Смоленск за интервентами, за что насильно был увезен в Польшу, но не изменил своей позиции и в плену. Православие для русских людей было не только религией, но и идеологией, нормой поведения человека в обществе. Православная церковь способствовала не только развитию этических норм (общепринятые понятия о добре и зле, о чести и справедливости), но и всеми способами (призывами, обращениями к прихожанам) поддерживала стремление народа к единству, к объединению всех сил в деле отстаивания независимости во все эпохи российской истории, начиная от феодальных междоусобиц, и в периоды тяжких испытаний — монголо-татарского ига и особенно в Смутное время.
XVII столетие наглядно продемонстрировало, какое значение в достижении победы имела нравственная подготовка общественного мнения народа и войска. Эту идею впоследствии совершенно верно сформулировали отечественные военные теоретики и историки, которые указывали, что цели войны должны быть понятны населению. Она давала стране воинов, обязанных защищать Отчизну. И такие цели имеют войны за освобождение страны, за защиту ее, а не войны «за спасение чужих тронов и алтарей». «Если весь народ участвует в войнах, весь народ и должен понимать их внутренний смысл». Исходя из этого можно воспитывать высокие моральные качества у народа и войска[104]. То, что сформулировали отечественные военные историки в начале XX в., россияне полностью реализовали в XVII столетии. Они не только очистили страну от интервентов, но и восстановили экономику, укрепили государственность и без применения военной силы присоединили огромные пространства Сибири и Дальнего Востока к центральной части России. Как писал А.И. Герцен, «горсть казаков и несколько сот мужиков перешли на свой страх океаны льда и снега, и везде, где оседали усталые кучки в мерзлых степях, забытых природой, закипала жизнь, поля покрывались нивами и стадами, и это от Перми до Тихого океана»[105].