– Да что, я своего Ваньку не знаю?! Я все сделаю, как ты просишь, братец, но ты мне ведь все объяснишь? – спросила она, разглядывая чумазого мальчишку со смешными веснушками и рыжими кудряшками.
– Хорошо! Ну, проходите же в дом! – сказала Татьяна, приглашая брата и шустроглазого мальчика в чистую избу.
После баньки и ароматного чая с медом Кеша вновь почувствовал себя человеком, а не лесным затравленным зверем в разгар сезона охоты. Татьяна взялась сшить мальчику одежду, точнее, перешить из того, что стало мало ее мужу еще лет десять назад. Кеша сидел около печки, обернувшись в простыню, и ждал, когда у него появится хоть какая-то одежда, чтобы можно было выйти на улицу и осмотреться.
– Мир вокруг такой огромный и интересный! – думал Кеша, жуя пряник. – Жаль, что рядом нет Махи! Маха, где ты?!
VIII
Маха вернулась в родительский дом. Лена была не в восторге от ее появления, но Степан настаивал на том, что его дочери будет лучше дома.
– Еще чего! Лена, это ведь ее дом! Куда же бедной девочке идти? – возмутился он на ее идею отправить Маху в другую психлечебницу подешевле.
Лена не рискнула с ним спорить. Для Степана каждодневная жизнь в браке стала мало похожа на их с Леной короткие, переполненные страстью встречи во Владивостоке. На правах мужа Степан порой бывал очень требовательным и ворчал, если что-то делалась не так, как он хочет. Лена не ожидала, что он окажется очень прижимистым и будет труситься над каждым рублем. Первый муж Лены являлся полной противоположностью Степану. Он ни в чем не отказывал жене и детям, любил делать им подарки, и особенно ему нравилось баловать своих девочек.
Лене и Насте пришлось смириться с тем фактом, что Маха будет жить с ними. Они что-то обязательно придумают и избавятся от девчонки, но пока, в угоду Степану, решили изображать заботливых родственников. В комнате Махи прочно обосновалась Настя. Она даже заняла ее кровать, а свою потребовала убрать с глаз долой и спрятать в глубокий подвал дома. Туда же отправилась и вся одежда Махи, как и вещи ее родителей. Настя хотела уничтожить любое напоминание о прежних хозяевах дома. Формально хозяином, конечно, оставался Виктор, но ему сидеть еще восемь лет. Да и мало ли что может еще случиться. Маха поселилась в комнате Кеши. Там ей все напоминало о братике.
– Как он там? – думала она, растянувшись на узкой кровати Кеши. – Наверное, очень скучает по родителям. Надеюсь, по мне тоже. В последнее время мы не очень-то ладили. Я все время была в отключке или где-то шлялась, а он, бедненький, выпускал пар, бросаясь на каждого с кулаками.
От грустных мыслей Маху отвлекла зашедшая в комнату хромоногая кошка Ульяна.
– Привет, красавица моя! Ульяна, иди сюда! – сказала она, надеясь погладить пушистую подругу из прошлой жизни. – Ульяна, надеюсь тебя здесь не обижают?
В ответ Ульяна зашипела и спряталась под кровать.
– Все такая же вредная. Могла бы и признать меня, – обиженно произнесла Маха. – Ты одна у меня осталась!
Любимица Насти, хорек Ненси, еще зимой неожиданно умерла от какой-то инфекции. Самое удивительное, что Настя разревелась, как маленькая.
– Настюха, из этой твари вышел бы отличный воротник на твой белый пуховик, – без тени юмора цинично предложил тогда Степан, глядя на бездыханное пушистое белоснежное существо.
– Папа, ты чудовище! – в слезах крикнула Настя и убежала в свою комнату.
– А что я сказал то?! – пожал плечами Степан.
Маха, так и не дозвавшись пугливую Ульяну, сидела на кровати и размышляла, что ей делать дальше. Она решила пока присмотреться к своим противникам. Маха прикинулась забитой, испуганной дурочкой с замутненными от антидепрессантов мозгами. Она не возмущалась, ничего не просила и первое время вообще старалась лишний раз не выходить из своей комнаты. Маха сильно похудела и ее одежда, вытащенная из подвала, в пыльных мешках для мусора, стала ей на два размера велика. Ей кроме пары спортивных костюмов и футболок, которые она носила в клинике, и одеть то было нечего. За Махой никто не приехал, когда ее выписали. Она добиралась до дома сама, на автобусе. Даже билет Маха купила на деньги Даши. Дома ее тоже никто не ждал.
Маха не слышала мыслей новых обитателей своего дома потому, что они все были родственниками старой ведуньи Прасковьи. По той же причине она могла утаивать от Насти собственные мысли. Это было безусловным плюсом. Маха интуитивно чувствовала, что Настя с Леной что-то против нее замышляют. Была лишь одна вещь, которая ее по-настоящему пугала. Маха боялась есть то, что ей приносили в комнату Лена или Настя. Маха подозревала, что ей в еду подмешают наркотики и хотят вновь сделать зависимой. А может, туда добавляют и еще какую-нибудь отраву. Маха почти ничего не ела. За общий стол ее не звали. Чтобы не вызвать подозрение, она прятала еду с полиэтиленовые пакетики и незаметно спускала их содержимое в унитаз. Она после еды долгое время лежала неподвижно на кровати и это ни Лену, ни Настю не удивляло, из чего Маха сделала вывод, что ее еду действительно отравляют. Она как-то раз бросила кусочек мяса из своей тарелки Ульяне. Кошка проспала шесть часов и была как после анестезии.