XII
Маха осталась совершенно одна в большом доме с кровавой лужей посреди кухни. Ее била крупная дрожь от всего произошедшего. Это она еще не знала о смерти Насти и самоубийстве Лены. Маха не раз представляла себе что-то подобное с непременной гибелью всех виновников несчастий ее семьи, но ведь Степан тоже ее семья. Он ее родной отец, который играл с ней в детстве, водил в зоопарк, катал на качелях и гулял с ней по красивым московским паркам. С папой у Махи было связано столько счастливых детских воспоминаний! Она, конечно, очень обиделась на него за двойное предательство.
Вначале он бросил их с Кешей и ушел от мамы к другой женщине, а потом появился в их жизни снова, чтобы обманом привести к ним под крышу свою внебрачную дочь Настю. Такое сложно простить! Но, с другой стороны, Маха видела, что отец смотрит на нее с искренним восхищением и в его глазах, как и в детстве, она видела искреннюю любовь. Став взрослой, она лучше стала его понимать, но простила ли его? Маха и сама не знала ответ на этот вопрос, но она точно знала, что не хочет, чтобы папа умер. Он единственный родной человек, оставшийся у нее. Конечно, где-то по свету ходит Кеша, но его еще нужно найти!
Маха плакала, растерявшись, как маленький ребенок, забытый родителями дома и испугавшийся своего одиночества. Она не знала, что делать. В голове звенела одна мысль:
– Как там папа?
Маха быстро собралась, вызвала такси и поехала к нему в больницу. Ее не пустили к Степану, объяснив, что ему сейчас проводят сложнейшую операции. У него в нескольких местах пробиты легкие, кроме того, множественные ранения брюшной полости и даже перелом ребра.
– Перелом? – не поняла Маха.
– Да, перелом. Его ударили ножом с такой силой, что сломали ребро, – пояснил врач. – Ни одно из ранений само по себе не смертельно, но пациент потерял много крови. Только чудом лезвие ножа прошло в сантиметре от сердца. Пока рано делать прогнозы. Мы сделаем все, что можем, но все зависит от общего состояния его здоровья и желания жить.
Многочасовая операция, бесконечное сидение в больничном коридоре и вот из операционной выходит один из хирургов.
– Доктор, как он? – спросила побледневшая, вымученная Маха.
– Операция прошла успешно, но стояние пациента стабильно тяжелое. Остается только ждать. Будем надеяться, он справится, – сказал хирург. – Девушка, послушайте моего совета. Идите домой. Вы сейчас ничем отцу не поможете. Нужно ждать. Поезжайте домой и отдохните. На вас смотреть больно.
Маха нехотя ушла. Заходя в дом, она старалась не смотреть на черную засохшую лужу крови посреди кухни.
– Приберусь завтра, – решила она, прошмыгнув наверх. – Что мне сейчас нужно, так это горячая ванна.
После ванны Маха уснула. Ей приснилась прапрабабка Прасковья. Она, как живая, стояла возле ее кровати и сочувственно на нее смотрела.
– Я не хочу, чтобы папа умер! Что мне сделать, чтобы он остался со мной? – спросила Маха.
– Степан еще не завершил свой жизненный путь. Он должен при жизни попытаться исправить то зло, которое произошло по его вине. Настя с Леной уже получили по заслугам, а Степан будет искупать свою вину перед тобой страданиями и болью до конца своих дней, – ответила Черная Пронька и растаяла в воздухе.
Маха хотела спросить, что с Леной, но не успела и проснулась. Сон был настолько реалистичным, что казалось, Прасковья и вправду только что присутствовала в ее комнате. Маха включила свет.
– Полчетвертого. Какая рань! – подумала она. – Я уже не усну. Может, заняться уборкой? Этот кровавый кошмар на кухне нужно убрать немедленно, а то и я, как Лена, сойду с ума.
Маха занялась уборкой, ликвидировала все следы кровавого побоища, сняла и закинула в стиралку забрызганные кровью отца светлые шторки с кухонного окна. Махе не давали покоя мысли о том, что сказала Прасковья про Лену и Настю. Что она хотела сказать? И вообще, куда делась Лена? Маха вздрогнула от мысли, что Лена ведь может и вернуться в дом. Что тогда? Она-то уверена, что разделалась с Махой. Увидев дочь Степана живой, Лена наверняка попытается снова ее убить. Маха подошла к входной двери и закрыла ее на защелку, снаружи открыть которую невозможно.