Когда Маха закончила уборку, солнце уже ярко светило в окна, но Маха не рискнула выйти из дома даже чтобы вынести мешки с мусором. Она поставила их в гостиной около двери и пошла в душ. Затем, от нечего делать, она стала пролистывать новости в планшете. Ее внимание привлекло сообщение о трагическом происшествии в одной из городских больниц. Развернув вкладку, Маха от неожиданности выронила из рук планшет.
– Что?! Лена убила Настю и себя? – вскрикнула Маха, не веря собственным глазам. – Но, это слишком даже для Лены! Это сказочно чудесно! Они больше никогда не вернутся в мой дом! Они навсегда исчезли?! Сгинули твари! Сдохли!!!
Далее Маха сделала то, что давно мечтала. Вооружившись большими черными мусорными пакетами, она пошла наверх, чтобы навсегда вышвырнуть из своей жизни и своего дома весь хлам, засоривший его и отравивший своими токсичными парами. Вначале она пошла в свою бывшую комнату, которой так недолго радовалась в одиночестве. Маха с остервенением вытряхивала из шкафа, всех его ящичков и отделений вещи Насти и бросала их в мусорный пакет. Ей было плевать, что это дорогие, почти новые вещи, которые можно было бы продать. Она хотела вымести из дома любые напоминания о Насте и ее мамаше. В мусор летело все – одежда, обувь, нижнее белье, аксессуары, косметика и прочее.
– Бомжам на счастье! Ха-ха-ха! Пусть ее шмотки отправляются к черту вместе со своей хозяйкой! – кричала Маха с перекошенным от ожесточения лицом. – Ого! Туфли Louis Vuitton! На помойку!
Открыв коробку, Маха увидела, что внутри, помимо вычурных босоножек находится пачка денег. Маха пересчитала свою находку. В коробке было припрятано сто шестьдесят тысяч рублей. Деньги Маха, конечно же, выбрасывать не стала, а положила в карман халатика. Маха с ненавистью смотрела на свою бывшую комнату, вернуть которую можно было лишь одним способом – уничтожить любое напоминание о ее временной владелице. Маха скривилась, понюхав покрывало на своей кровати.
– Все вокруг насквозь провоняло ее мерзким запахом, – скривилась Маха. – Никакая стирка тут не поможет!
В мусорный мешок полетели покрывало с кровати, все постельное белье и даже шторы с окна. Маха решила переклеить обои в своей комнате и уж тогда вернуться в нее. А пока она поживет в Кешиной комнате. Выметя все, что так или иначе напоминало Настю, из своей комнаты, Маха пошла в спальню родителей. Она с удовольствием швыряла в мусорные мешки все, что принадлежало Лене, оставляя только вещи отца.
– Комнату родителей нужно полностью избавить от напоминания о Лене и сделать ремонт, – решила Маха. – Папа скоро выпишется из больницы и вернется в свою комнату.
Она успокаивала себя оптимистичными мыслями и надеждами, но сердце ныло при каждом упоминании об отце. Маха чувствовала себя виноватой в том, что произошло. Если бы она не заменила лекарство Лены на пустышку, у нее не случился бы нервный срыв и она не попыталась бы убить папу.
Маха позвонила в фирму, занимающуюся ремонтом квартир. Приехала элегантная девушка, чтобы осмотреть фронт работ. Из предложенного каталога для своей комнаты Маха выбрала очень симпатичные обои цвета слоновой кости с розоватыми цветочками. С новыми обоями хорошо сочеталась плотная розово-бежевая пестрая ткань для штор и покрывала на кровать. Комнату отца она решила оформить в спокойных кремово-салатных тонах. Маха знала, что папе его по-новому оформленная комната понравится.
Через пять дней к Махе вернулась ее обновленная комната. Она совершенно по-другому, не так, как было раньше, расставила в комнате мебель, передвинув кровать ближе к окну. Шкаф нашел свое место вдоль стены, где раньше стояла кровать, а на противоположной стороне разместились письменный стол и секретер. В общем, Маха осталась довольна работой мастеров фирмы и с удовольствием перебралась в свою комнату. Все получилось довольно мило, а главное, не было изгажено посторонними враждебными людьми.
Маха каждый день ездила к Степану в больницу. Он был все еще очень плох, но тот факт, что ему не становилось хуже, уже, в принципе, обнадеживал. Степан пришел в сознание, но был слишком слаб, чтобы к нему пускали посетителей. Только через две недели после операции Маха правдами-неправдами добилась разрешения зайти на пять минут в палату отца. Степан лежал с мученическим выражением лица и задумчиво разглядывал потолок.
– Папочка! Как ты?! – спросила Маха, не замечая, как подлые слезы выползают из глаз и струятся по ее щекам.