Покрывая поцелуями ее тело, Кристиан сбрасывал себя оставшуюся одежду. Прикосновения его языка к ее соску доводили ее до сумасшествия. Кристиану хотелось, чтобы Леона кричала от наслаждения, умоляла его и отдала ему себя полностью, без остатка. И чтобы после этого никогда ни о чем не сожалела и не задавалась вопросом, как с ней могло такое случиться.
Он раздвинул ей ноги и, опустившись на колени, стал ее ласкать. Она восторженно смотрела, как он гладил ее плечи и груди. Ее дыхание стало учащенным.
Его сердце колотилось все сильнее и сильнее, сознание погрузилось в темноту, и только одна-единственная мысль занимала его сейчас – скорее овладеть ею. Он медленно вошел в нее.
Ее тело сопротивлялось. Даже сильные ощущения ее экстаза не смогли смягчить боль. Стиснув зубы, он ждал, когда худшее останется позади. Он двигался внутри ее осторожно, хотя ему хотелось ворваться в нее. Она постепенно успокаивалась, открывалась и принимала его.
В этот момент он забыл обо всем на свете – существовали только оглушительные по яркости ощущения от слияния их плоти и чувство единения, когда двое двигаются одновременно к вершине блаженства.
А потом весь мир словно раскололся на части. На одно долгое мгновение блаженства разум исчез. И только душа не раскололась. Она словно поглощала все вокруг, успокоенная тем, что свершилось то, чему суждено было случиться. И о неизбежности этого мгновения он знал с самого первого дня, когда посмотрел в бездонные глаза Леоны.
Леоне не хотелось возвращаться к действительности. Это было так приятно – плыть в безмятежной дымке полудремы, парить где-то над облаками, лежать в объятиях Кристиана и ни о чем не думать.
Возникшая между ней и Истербруком близость подарила ей ощущение умиротворенности. Тепло тела Кристиана и его запах обволакивали Леону, усиливая чувство близости.
Лежа в его объятиях, уткнувшись лицом в его грудь, Леона чувствовала себя спокойной и защищенной.
Она открыла глаза и стала разглядывать его обнаженное тело. В пылу страсти Леона не заметила, когда он разделся. Когда обнаженный Кристиан склонялся над ней, она не видела ничего, кроме его горящих глаз. А теперь его нагота напомнила Леоне о том, что с ней только что случилось и какие последствия может иметь поступок, который она совершила.
Однако чувство удовлетворения, которое Леона испытывала сейчас, не позволяло, ей задуматься об этом всерьез.
Леона еще ближе придвинулась к Истербруку.
Кристиан дышал спокойно и равномерно. Наверное, спал. Или медитировал. Хотя нет. Он сейчас гладил ее по голове. Его прикосновения были приятными и успокаивающими.
– Ты спишь, Леона?
Приподнявшись на локтях, она закрылась простыней.
– Я хочу тебя видеть.
Истербрук сбросил с нее простыню. В любовном угаре Леона не стыдилась своей наготы, но сейчас почувствовала смущение.
– Ты само совершенство, – сказал Истербрук. – Впрочем, я об этом догадывался. Именно такой я тебя и представлял.
Леона прекрасно знала, что ее внешность не безупречна. И уж во всяком случае, никто не назовет ее хорошенькой и модной – особенно здесь, в Лондоне. Но после того, что между ними произошло, Истербрук смотрел на нее как-то по-особому – словно не замечал ее недостатков.
Его слова растрогали Леону, и не только потому, что они тешили ее женское тщеславие. Самое главное – Истербру к упомянул о прошлом и о тех годах, которые провел без нее. Леоне очень хотелось верить, что все эти годы он о ней не забывал.
– Ты должна переехать на Гросвенор-сквер в качестве гостьи моей тетушки. Завтра я пришлю слуг, чтобы перевезли твои вещи.
– Это неразумно. Всем известно, что ты проявляешь ко мне интерес, ты этого не скрываешь. И если я поселюсь в одном доме с тобой, все подумают… то есть все узнают, что…
Леона замолчала. До нее дошла абсурдность ее доводов. Все будут думать и знать о том, о чем все уже давно думают и знают.
– Я не хочу, чтобы на каждом углу судачили о том, что я твоя любовница.
То, что Леона была против, Кристиана ничуть не заботило. Он Истербрук. Он мужчина, в конце концов. Какое ему дело до того, что кто-то подумает?
– Значит, ты вынуждаешь меня стучаться в твою дверь украдкой и крадучись покидать твою спальню еще до рассвета? Я бы предпочел, чтобы ты жила в спальне наверху или занимала комнату, находящуюся дальше по коридору.
– Разумеется, это пришлось бы тебе по душе. Ведь тогда тебе не пришлось бы нарушать старые привычки. Тебе было бы приятно сознавать, что можно получать удовольствие, не испытывая при этом никаких неудобств. – Леона поцеловала Истербрука. – Я знаю, что до моего появления в Лондоне ты не любил появляться в свете на шумных вечеринках. Мне льстит, что ради меня тебе пришлось пойти на жертвы. Однако я не намерена вести такой же уединенный образ жизни, какой ведешь ты. Я светская женщина, у меня есть обязанности, которые можно выполнить лишь при условии, что я буду вращаться в обществе и хоть немного заботиться о своей репутации.
– Все это отговорки. – Истербрук пристально подогрел ей в глаза. – На самом деле ты не хочешь, чтобы я был уверен в тебе. Не желаешь признать, что ты – моя. Дело тут не в обществе, которое ты хочешь ввести в заблуждение. Дело тут только в нас с тобой.
Упреки Кристиана поразили Леону своей правдивостью. Игривая беседа сама собой закончилась, и начался серьезный разговор.
– Я не могу быть твоей, потому что ты не можешь быть моим.
– По-моему, ни один из нас не сможет помешать тому, что между нами уже началось.
– Если мы поддались порыву и предались страсти, это не значит, что между нами возникло что-то серьезное. Я взрослая женщина и могу это понять. И если мы будем точно так же встречаться дальше, даже несколько месяцев удовольствия не имеют значения.
Леона намекала на то, что рано или поздно ей все равно придется уехать из Лондона.
Истербрук пристально посмотрел на Леону, словно хотел угадать ее мысли. Но Леона сделала все возможное, чтобы ничего нельзя было прочесть у нее по лицу.
Кристиан взял ее за руку, а затем обнял. Глядя ей прямо в глаза, он сказал:
– Я думал, что ты отдалась мне окончательно и безоговорочно. Оказывается, я ошибся, и мне нужно прилагать усилия, когда мы станем с тобой встречаться те несколько недель, которые остались до твоего отъезда, Леона.
Глава 11
Вместе со свежим ветерком в окно комнаты проникали едва различимые звуки просыпающегося Лондона. Кристиан прислушивался к доносившемуся издали грохоту первых экипажей и повозок, которые двигались по безлюдным предрассветным улицам.
Леона безмятежно спала в его объятиях – такая женственная и мягкая, что Кристиану не хотелось от нее уходить. Ему хотелось провести с ней весь день. Этой ночью они мало спали, и Леона уснула как убитая.
Ему было очень хорошо с ней. Кристиану не хотелось думать о том, что их ждет в будущем. Он предпочел бы пока обойтись без официального предложения. Но если окажется, что она от него этого ждет, – что ж, он готов на это пойти.
Может быть, он прав и дело именно так и обстоит. Когда они с ней спорили из-за Педро, она говорила что-то о стабильности, о чувстве защищенности. А сейчас единственным источником стабильности был дом ее брата.
Истербрук понимал, что для любой женщины естественно думать о таких вещах. Тем более это естественно для Леоны. Когда торговое предприятие ее отца переживало полосу неудач, возможно, являвшихся результатом тайного заговора, Леона ощущала себя беззащитной.
Пока она спала, Кристиан любовался ею. Спокойное и безмятежное лицо с длинными темными ресницами. Пухлые губы чуть приоткрыты. Черные волосы рассыпались по подушке.
На ветке дерева возле открытого окна примостились птицы, наполнив спальню веселыми трелями. Птичьему щебету вторило чье-то еле слышное бормотание. Кристиан закрыл глаза и прислушался.
До него донеслись чьи-то голоса. Истербрук понял, что звуки доносились из открытого окна, которое выходило в сад. Осторожно, чтобы не разбудить Леону, Кристиан поднялся с постели и выглянул в окно.