– Ост-Индской компании не удастся сохранить свою монополию. А когда все граждане Англии получат право вести свободную торговлю с Азией, связи в Гуанчжоу, которыми располагает ваша семья, могут мне пригодиться. Как и товарищество, которое мы с вами можем организовать, слив наши капиталы.
Последнее предложение обескуражило Леону. Она совсем не так представляла себе будущее их предприятия.
– Товарищество? Я не предлагала вам организовать с нами товарищество.
– Все остальное меня не интересует. Кроме того, я, само собой разумеется, буду требовать предоставить мне контрольный пакет акций для осуществления контроля за деятельностью этой вновь образованной компании. Думаю, текущее положение ваших дел гарантирует мне именно такой расклад и такой принцип участия в совместном капитале.
– Если уж речь зашла о совместном бизнесе, мне кажется, он должен основываться на равных условиях. Так было бы более справедливо.
– Ваш капитал едва ли составляет одну десятую часть моего. Не говоря уже о том, что есть другие обстоятельства, которые осложняют ваше положение и нарушают равновесие в нашем будущем альянсе.
– Наша с братом фирма расположена в Гуанчжоу. Разве сам этот факт не должен перевесить чашу весов в нашу пользу?
Сент-Джон покачал головой:
– В Гуанчжоу находится фирма вашего брата, а не ваша. Он пока новичок в предпринимательстве, а вам, как любой женщине, запрещено заниматься бизнесом. Я знаю, насколько велико ваше влияние в делах фирмы вашего брата. Вы заслуживаете всяческих похвал за те успехи, которых вам удалось достичь. Однако тот факт, что вы женщина, ограничивает ваши возможности. Отказ вашего отца закрыть глаза на контрабанду опиума поставил под удар ваш бизнес, и ваши торговые корабли до сих пор остаются под ударом. Вы чересчур уязвимы. Ваше положение слишком шатко. Если же я все же пойду на риск и заключу с вами соглашение сейчас, а не через пять лет, то, учитывая сложившиеся обстоятельства, вы должны предоставить мне полную свободу действий во всем, что касается ведения дел на вашем предприятии. Чтобы спасти его от банкротства, которое может грозить ему в самое ближайшее время.
Мистер Сент-Джон был хорошо осведомлен и прекрасно знал слабые места компании «Монтгомери – Таварс».
– На сегодняшний день фирма принадлежит моему брату. Без его одобрения я не могу дать согласие на эту сделку.
– В Индии у меня есть доверенное лицо. Когда вы поедете домой, я передам вам для него письмо. Если ваш брат согласится, отдайте письмо моему человеку в Калькутте. В письме я проинструктирую его о том, что необходимо предпринять.
При существующем раскладе сил мистер Сент-Джон не видел другого варианта, чем тот, который он предложил. Ему было известно о платежеспособности «Монтгомери – Таварс». Леона рассчитывала заключить неофициальные договоренности, которые смогли бы хоть как-то обезопасить их фирму, но оказалось, что грузоотправитель и слышать ничего не хотел ни о чем, кроме слияния.
– А мой брат? Что мне сказать брату о его будущем положении в этом неравноправном товариществе?
– Раз лицензия на ведение торговли находится у него, его участие будет необходимо до тех пор, пока будет существовать текущая система. Если он хорошо зарекомендует себя и если выяснится, что его деловая хватка не уступает вашей, для него всегда найдется местечко. В противном случае он может рассчитывать на прибыль, но решения принимать будет не он. Но как только мы ударим по рукам, мне нужно, чтобы рядом с ним в Гуанчжоу был один из моих представителей.
– Тут есть над чем подумать. Я даже не знаю, смогу ли убедить брата согласиться на эти драконовские условия. У меня язык не повернется предложить ему столь неравный альянс.
– Подумайте хорошенько и решайте. А потом сообщите брату все, что необходимо. Пока монополию Ост-Индской компании на торговлю с Азией никто не отменял. А как я уже сказал, это слияние мне в настоящее время невыгодно.
Зато фирме «Монтгомери – Таварс» слияние могло бы помочь улучшить дела. Спасти предприятие от неминуемого банкротства. Если Сент-Джону предоставить свободу действий, пираты поостерегутся нападать на их корабли, а чиновники в портах станут намного сговорчивее при оформлении таможенных документов.
Леона поднялась с места, собираясь уходить. Сент-Джон проводил ее до двери.
– Могу я спросить у вас, мистер Сент-Джон, при каких обстоятельствах произошло ваше знакомство с моим отцом? – спросила Леона, когда он открыл дверь, пропуская Леону вперед.
– О, это было очень давно. Я был тогда совсем юным. Совместно с вашим отцом мы провернули одну небольшую торговую операцию.
– Тем не менее отец успел составить о вас четкое мнение. Не могли бы вы поделиться со мной, как вы с ним встретились? Я никогда не встречалась ни с кем, кто знал моего отца так давно, как вы.
Леона остановилась у двери, надеясь, что мистер Сент-Джон удовлетворит ее любопытство.
– Мне кажется, вам стоит ограничиться тем, что вам самой известно о вашем отце.
– Я знала его как человека, который состарился раньше времени. Вся его жизнь была чередой неудач и борьбой за существование.
Сент-Джон посмотрел на Леону изучающе, словно что-то мысленно взвешивал.
– Пожалуй, лучше сказать вам правду. Это может повлиять на решение вашего брата и поможет его убедить. Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, будто я обманул вас.
– Обманули? Не понимаю, о чем вы. Он закрыл дверь и сказал:
– Когда судьба свела меня с вашим отцом, у меня был только один корабль, и я распоряжался им необдуманно. Я не гнушался мелкой контрабандой в азиатские государства, где обычная торговля с другими странами была запрещена законом. Ваш отец приобрел в Индии партию бронзовой посуды и попросил за хорошую плату доставить этот груз на сорок лье к северу от Гуанчжоу.
– Бронзовую посуду? Он заплатил вам за то, чтобы вы тайно провезли бронзовую посуду в Китай?
– Знаю, это звучит нелепо. Это все равно что ехать в Ньюкасл со своим углем. Вот и я недоумевал всю дорогу, пока мы плыли в Китай. Как-то ночью я спустился в трюм, открыл ящик и стал разглядывать посуду. Оказалось, что вся посуда заполнена опиумом.
Услышав это, Леона так и застыла на месте.
– Не может быть. Я вам не верю, – пробормотала она.
– Хотите – верьте, хотите – нет, но все было именно так. Я не собирался заниматься контрабандой опиума и высыпал содержимое посуды за борт, в открытое море, мисс Монтгомери. Я доставил пустую бронзовую посуду в порт назначения, как обещал, и все. С тех пор я ни разу не имел дела с вашим отцом.
На Гросвенор-сквер стоял человек на часах. Кристиан еще издали заметил плечистую фигуру Тун Вэя.
Его трудно было не заметить. Он стоял неподвижно, будто статуя. Каменное изваяние в шелковом темно-синем халате. С бесстрастным выражением лица.
Когда конюх собрался увести лошадь Кристиана, неподвижная фигура ожила. Тун Вэй повернулся к Кристиану и одно мгновение смотрел на него не мигая, словно гипнотизировал взглядом.
– Вам пора ехать к ней, – сказал китаец. – Полагаю, она согласится с вами поговорить.
Кристиан протянул конюху поводья.
– Уверен, Леона не станет со мной говорить. К тому же я не знаю, что ей сказать, чтобы она перестала на меня сердиться.
– Она не сердится. Если вы сейчас пойдете к ней, ей сразу станет легче. Я опасаюсь за ее здоровье. – Тун Вэй покачал головой. – Последнее время она сама не своя. Идите же к ней. Она согласится с вами поговорить, уверяю вас.
С этими словами Тун Вэй удалился, а Кристиан, войдя в дом, спросил у лакея, протягивая ему перчатки:
– Китаец долго ждал меня на улице?
– Два дня стоял как истукан, милорд. Не сходя с места. Заступил на свой пост вчера рано утром. Леди Уоллингфорд приказала нам его увести, но он притворился, что ни слова не понимает по-английски. Лорд Эллиот, который заходил после полудня, посоветовал оставить китайца в покое. Пусть, мол, стоит на часах у дома, если ему это нравится.